На конкурс "Вспомним о наших дорогих мамах!"

Мои три мамы

Лилиан Глазер

Маня Левит – моя первая мама.

Маня Левит	Семья Гершкович, 1939 г	Дом Гершковичей

Семья ее родителей проживала в Жабокриче. Давид Гершкович, отец, один из 6 детей семьи Гершкович – прошел от ученика портного до «Дувид дер шнайдер». Ее мать, Шейндл – старшая дочь семьи Тительман с семью детьми – красавица Шейндл вышла замуж за Дувида в 21 год. Родили 5 детей. Купили у помощника помещика большой красного камня дом (фото), в погребе которого произошло первое убийство в лето 41-го: фашисты погубили более 50 человек. Дом простоял до 2008 года.

Старшая сестра Мани, Эстер (Эсфирь), врач, дошла до Берлина.
Маня с мужем жили в военном городке на границе с Польшей. По сигналу о начале войны жен и детей посадили на грузовики, затем на поезд и отправили в тыл. Поезд проезжал по Украине, по дороге Маня с детьми – Леня 5 лет и Лиля 1,5 года сошла с поезда и поехала в Жабокрич (жене офицера был свободный проезд).

Дед Дувид не был готов к отъезду. Уже всякое добро спустили в схов. Колхоз дал подводу, наконец, двинулись на Бердичев. И в

Эсфирь	Лиля (я), дед Дувид, Эсфирь

этот день началось убиение евреев в погребах Жабокрича. Подводу вернули и всех согнали в гетто на нижней улице.

Всех поддерживала мама Маня. В одном из ее клунков была парадная форма отца – форма сохранилась. Мама собирала еду не только для нас, но и для других беженцев и делила на всех. Девочек мыла и заплетала косички. Но мама уже болела. Не было лекарств, иногда мне разрешали зайти к ней и постоять. В 32 года она скончалась. Ее готовили к последнему пути, и мне говорили, что мама вернётся. А я сказала: вырасту стану врачем и всех вылечу. Шли тяжелые дожди, была грязь, и весь Жабокрич ее провожал.

Моей второй мамой стала бабушка Шейдл. Побои и тяжелая жизнь в гетто превратили ее из цветущей матери семейства в маленькую старушку . Меня отдали в школу, когда мне было меньше шести, и учительница Катерина Ивановна взяла меня в первый класс из милости.

Шейдл

Бабушка меня растила, была мне мамой, учила стирать, варить, протирать стекло керосинки, молиться, зажигать свечи в пятницу. У меня была одежда, еда, тепло. Но в школе на выступлениях все мамы помогали девочкам, только я одна в углу переодевалась. Мне так снова хотелось мамы.

В школе я училась хорошо и всегда была с мамой-бабушкой.
В 16 лет я закончила школу и подалась во Львов – там с 1946 года жила мамина старшая сестра Эсфирь, врач. Я поступила в мединститут.

Тетя Фира – моя третья мама – во всем мне помогала: учила манерам, одевала, помогала в учебе, всегда была рядом со мной. В ее доме в 1963 году состоялась моя скромная свадьба, и у нее я была со своим сыном Борей, и второго там же растила. И когда в 1973 мы собрались в Израиль, мама Эстер пошла с нами. Все годы становления меня она была рядом со мной. Она умерла в возрасте 83 лет и на ее могиле написано: «Врач хороший, сестра хорошая, мать детям (это мне) и бабушка внукам».

Эти мои матери, каждая в свой черед, дали мне тепло, любовь и силу держаться, благодаря им я выжила.
Вечная память и благодарность моим мамам: Мане, Шейндел и Эстер.