Свой рассказ Дина начала с описания местности, в которой родилась и провела основную часть своего детства.

Родилась она в 1930 году в Бессарабии, находящейся в то время под властью Румынии, в городе Хотин с входящим в него еврейским местечком. В 1940 году Красная Армия присоединила Бессарабию к Советскому Союзу, и город Хотин вошёл в состав Черновицкой области Украинской ССР.

Хотин находится на скалистом берегу Днестра. Еврейское местечко начиналось в нижней части города. В конце проулка на большом дворе собиралась еврейская молодёжь, члены движения А-Халуц, целью которого была подготовка к переселению в Страну Израиля. Они учились сельскохоз. работам и обороне. Многие из них успели уехать в Палестину до войны. Местечко шло вверх и заканчивалось синагогой. Выше находилось здание румынской префектуры.

У северной окраины Хотина стояла запущенная крепость X-XVIII веков со следами польского и турецкого владычества. Дети часто ходили туда, там был колодец, башни, минарет, лестница и другие сооружения. Крепость несколько раз реконструировалась, достраивалась и в настоящее время город славится своей крепостью. В 2000 году крепость получила статус одного из «семи чудес Украины» и стала историко-архитектурным заповедником. Но вернёмся к 20-30 годам прошлого столетия. Уровень жизни в местечке был очень низкий. Единственным доступным городом была Одесса, которая являлась пределом мечтаний молодёжи и рассматривалась ими как Париж. При румынах евреи были лишены права состоять на государственной службе, действовала 5-и процентная норма приёма евреев в учебные заведения и др. Всё это отразилось на семье Дины.

Семья состояла из пяти человек: глава семьи, отец Дины, Шейнберг Мордехай (Михаил), мать Двойра, бабушка Хайка, дедушка Ицик и единственная дочь Дина. По сравнению с общим уровнем местечка семья была достаточно зажиточная. Они жили в собственном каменном доме из пяти комнат и кухни. У Дины сохранилась фотогрфия 1938 г., где они с мамой сидят на скамейке во дворе их дома, а также фотография мамы и папы, где они сняты у забора своего двора. Родители Дины были образованные люди и стремились разносторонне развивать свою дочь. Дина обучалась музыке, а также иностранным языкам.

С большой любовью и гордостью Дина рассказывала об отце. Мордехай был квалифицированным врачом, одержимым медициной. Он любил свою профессию, считал её очень важной, восхищался природой человеческого организма. Вначале он учился в Яссах, затем в Бухаресте, войдя в 5-и процентную норму для евреев, в Вене изучал акушерство и гинекологию, владел гипнозом, был хорошим диагностом по глазам и коже, но главная его специализация – хирургия. Во время учёбы он специально снял квартиру у сторожа морга, чтобы иметь возможность практиковаться. Из-за этого он заболел астмой, что послужило причиной его демобилизации из румынской армии. Несмотря на высокую квалификацию работать в государственном медучреждении он, как еврей, не мог. В Хотине он работал в больнице, которую содержала еврейская община. Больных он принимал на дому, где одна из комнат служила кабинетом.

У папы были два старших брата (Ишай и Мойше) и сестра Лида. Имеется их общая фотография примерно 1916г. Все они были врачами, но по разному сложились их судьбы. Ишай со временем стал кандидатом медицинских наук. Как и отец он пережил вторую мировую войну в эвакуации, Мойше сразу после первой мировой войны уехал в Канаду, а Лида погибла в Гродно во время второй мировой. На неё заполнен Лист свидетельских показаний для увековечения её имени в музее Яд Вашем.

О маме также Дина рассказывала с большим почтением. Двойра имела университетское образование, изучала филологию, немецкий и французский языки. Преподавала немецкий язык в школе

. Самые тёплые воспоминания у Дины были о дедушке Ицике. Колени дедушки были постоянным и любимым местом для Дины. Она помнит как дедушка учил её считать с помощью мешочка с фасолью. Фасоль высыпалась на стол, и с её помощью Дина училась складывать, вычитать, делить и умножать. Занимался Ицик торговлей самогоном, который изготавливал наёмный работник. Дедушка рассказывал внучке жизненные истории, о бесправии евреев, об унижении евреев в разных странах. Например, поляки требовали от евреев при встрече снимать головной убор и низко кланяться и др.

У папы был друг, румын Бордиану, который работал врачом в городской больнице. Когда в городе установилась советская власть, он ушёл к румынам. При этом он оставил сторожу свою собаку, обещая вернуться.

В Хотине Дина закончила первые два класса в частной еврейской школе, а 3-ий и 4-ый классы училась в румынской школе. В классе было несколько еврейских детей. На уроках Закона Божьего евреи отделялись от христиан и учили идиш. В румынской школе девочек учили домоводству (шить, вышивать, вязать, готовить и т.д.). Дина сшила себе куклу, с которой очень любила играть. После установления в Хотине советской власти Дина пошла в русскую школу, снова в 4-й класс, чтобы выучить русский язык. Мама там преподавала немецкий язы

к. 21 июня 1941 года в школе состоялся выпускной вечер, на котором была Двойра со своими учениками. А ночью стали раздаваться звуки взрывов. Когда Дина проснулась, у неё спросили, слышала ли она взрывы. Тогда она поняла, что ночью она приняла взрывы за грозу с громом. Отец был на дежурстве в больнице. Дина в подробностях помнит этот день. Её послали в больницу к отцу узнать, придёт ли он на обед. Улицы были безлюдны, все собрались возле громкоговорителя, слушали выступление Молотова. Подойдя к больнице, она увидела жуткую картину: дерево, на котором был разорванный матрац и женское тело. В больнице вдоль длинного коридора на носилках лежали раненые. Отец был на операции. Он вышел к Дине в зелёном фартуке, с кровью на руках и отказался уходить из больницы. Так в их жизнь ворвалась война. Дина показала мне свою предвоенную фотографию 1941 года. Красивая девочка, серьёзное лицо, немного тревожный взгляд в широко открытых глазах, как будто предчувствующих надвигающуюся беду.

В семье жила и работала в больнице с отцом родственница, бежавшая из Румынии, союзницы фашистской Германии. От неё и других беженцев в семье знали, что грозит евреям. Но многие не верили и остались в городе. Не думали, что Красная армия уйдёт. Бойцы Красной Армии, дислоцированные в крепости, продержались 10 дней. Не верила в жестокость немцев и бабушка Хайка. Она помнила, что в первую мировую немцы были намного обходительнее и миролюбивее, чем украинцы и русские. Они с дедушкой остались и разделили печальную судьбу евреев Хотина. Дина оформила на них тоже Листы свидетельских показаний для увековечения их имён в музее Яд Вашем.

Отец организовал отправку раненых на восток. До пограничной переправы через Днестр было 14 км. 3-го июля 1941 года отец, мать и Дина втроём пешком пошли к переправе. С собой они захватили документы, по небольшой поклаже с едой, пальто, чтобы расстелить его на полу или земле, где придётся присесть, а Дина захватила с собой свою самодельную куклу. У отца был пропуск, и они прошли по понтонному мосту на другой берег. У переправы собралось много людей, в основном коммунистов и евреев, у которых не было пропуска. На мосту стояли два красноармейца с ружьями наперевес и не пускали людей без пропуска. Тогда к одному из них подошёл еврей и стал обьяснять красноармейцу, что все эти люди погибнут, если останутся здесь. Он отодвинул у бойца ружьё, пошёл по мосту, а за ним все остальные. Только все прошли через мост - как его разбомбили.

Они дошли до Каменецк-Подольска, надеясь там сесть на поезд. Но когда подошли к вокзалу, то увидели привокзальный сквер забитый людьми, ожидающими поезда. Вдруг налетели немецкие самолёты и началась бомбёжка. Отец толкнул жену с дочкой на землю под дерево, голову укрыл портфелем. Лёжа Дина почувствовала, как на ноги ей упало что-то мокрое. Это оказалась женская рука с рубиновым кольцом на пальце...

Дальше шли по полям, избегая дорог, т.к. дороги бомбили. В пути в сёлах просились на ночлег, иногда пускали ночевать в конюшнях, иногда удавалось подкупить кое-что из еды. Когда кончились деньги, наступил настоящий голод. Пристроились к коневодческому совхозу, перегонявшему табуны своих лошадей. Иногда удавалось какой-то участок пути подьехать на их подводе. Так с ними добрались до города Черкассы на Днепре. Там уже было безвластие, царило мародёрство, люди растаскивали всё, что могли. Перешли Днепр по мосту, который также вскоре был разбит, и пешком дошли до Полтавы. В Полтаве, наконец, сели на поезд (примерно в августе) и приехали в Пятигорск к старшему брату отца Ишаю.

Отца направили ведущим хирургом в Кисловодск в госпиталь, организованный в бывшем санатории НКВД. Это был шикарный санаторий, великолепно оборудованный, с прекрасным дизайном просторных помещений, с большой ухоженной территорией, с чудесным парком. Семью поселили в домике для служащих. Мама начала работать в школе, преподавать немецкий язык, а Дина начала учиться в 5-м классе, а также в музыкальной школе. Дина вспомнила некоторые моменты их быта. Отцу выдали спецовку, из которой ей сшили жакетик и юбку. Матери удалось купить у карачаевцев шерсть от овец, и Дина связала из неё кофточки себе и маме. А ещё она связала себе очень редкую шапочку с дырками, продуваемую насквозь, из-за чего у неё начался отит, который оставил след на всю жизнь. Вместе с другими детьми она играла в классики и стёрла подошвы единственной пары обуви, за что родители её ругали. В Кисловодске они прожили год. Среди раненых был один грузин в тяжелейшем состоянии, практически в безнадёжном. Но Мордехаю удалось его спасти, буквально вытащить его с того света. После излечения его демобилизовали, и он уехал к себе домой в Тбилиси. Оттуда он прислал отцу письмо , в котором благодарил отца за спасение и приглашал в гости, обещая принять от всей души.

Немцы уже вели бои за Ростов на Дону, и появилась угроза Кисловодску. Началась эвакуация госпиталей из Кисловодска. Тяжелораненых эшелоном отправили к Минеральным Водам. Руководство выделило повозки, где разместили некоторую материальную часть и легкораненых. Кто мог, пошёл пешком. С ними семья отправилась через Нальчик, через Орджоникидзе, по Военно-грузинской дороге через перевал к Тбилиси. Во время пути по Военно-грузинской дороге мама заболела дизентерией. Пришлось задержаться в Тбилиси и воспользоваться приглашением спасённого раненого (К сожалению, Дина не помнит его имени и фамилии). Зато она помнит, что в Тбилиси все ходили в чёрной одежде. Её это поразило. Оказалось, что по традиции здесь долго носят траур по погибшим, каковых было уже немало. После выздоровления матери (через месяц) уехали в Баку. К этому времени там уже находился дядя Ишай с семьёй. Обе семьи вместе переправились через Каспийское море. Плыли на барже, которую тянул пароход. Была сильная качка, баржу оторвало, её поймали и прикрепили снова. Путь был опасный, но всё обошлось. Дальше пути братьев разошлись.

Динина семья поехала в Киргизию и обосновалась в городе Кызыл–Кие. Это шахтёрский город, здесь велась добыча угля. В бараках жили шахтёры из Ростовской области. В таком бараке поселилась семья Дины. Отец начал работать врачом, мать начала преподавать.

В начале 1943 года Мордехая призвали в армию, но через несколько месяцев демобилизовали по состоянию здоровья. Жизнь в Кызыл-Кие была очень трудная. Топили углём, было тепло, но очень голодно. Родители работали в две смены, а Дина к их приходу по карточкам получала хлеб, растапливала печь углём и готовила затирку. Она вспоминает, что когда при выдаче хлеба был маленький довесок, она не могла сдерживаться и по пути съедала его.

Возле каждого барака стоял большой ящик с углём, которым отапливались. Дина помнит, что одна женщина, жена красноармейца, умерла от голода, оставив троих детей. Потом и эти детки тоже умерли. Когда начали созревать абрикосы, жители стали активно их употреблять и разразилась эпидемия дизентерии.

Летом школьников посылали на уборку хлопка. Дина заболела малярией. Она пропустила много занятий в школе и поэтому самостоятельно подготовилась, экстерном сдала экзамены за 7-й класс и пошла в 8-й. Из этого периода ей особенно запомнился замечательный учитель математики, эвакуированный еврей.

К осени 1944 года отцу пришёл вызов из Кисловодска, и семья вернулась туда. Там они встретили День Победы. Дина уже заканчивала 9-й класс. Этот день ей навсегда врезался в память. Она говорит об этом так, как будто и сейчас видит всех людей, что высыпали на улицы, раненых на костылях, видит их счастливые лица. Тогда всем казалось, что после таких страшных событий никогда не будет войн.

А жизнь потекла по своим законам...

Дина с мамой. 1938 г.	Родители Дины. 1938 г	Дина. 1941 год	Карточка на промтовары 1942г.

Слева направо: Ишай, Мойше, Лида и Мордехай Шейнберги. 1916 г.