Я свидетельствую
Я родилась 2 сентября 1934 года. До войны наша семья жила в Бричево Дондюшанского района Молдавии (Бессарабии). Мои родители - отец Мильштейн Волька (1898-1981 гг), мама Миля (1900-1978 гг). Когда началась война, моему брату Мойшале было 13 лет, а мне – 7. Наша семья жила на окраине поселка. Все ужасы, перенесенные нашей семьей, запечатлелись в моем детском мозгу.Как только начались еврейские погромы, мы оказались первыми пострадавшими, наш дом был ограблен полностью, по квартире валялись перья от подушек и разорванные альбомы с фотографиями. Мы остались жить, так как не находились дома: в это время мы были у дедушки и бабушки, и оставались у них жить до изгнания из поселка. Затем начались массовые расстрелы евреев, женщин с девочками, а мужчин с сыновьями убивали по разным сторонам поселка. Нас гнали по дороге, по приказу немецкого офицера все легли лицом к земле и началась перестрелка. Мою маму ранило в лоб, хлынула кровь и нечем было перевязать, кто-то снял с себя рубашку и оказал помощь, но раздались крики: прекратить стрельбу и приказ разогнать всех по домам. Дети, старики встали и бежали без оглядки, падали, вставали и опять бежали, кто как мог и куда мог. Мы вернулись к дедушке с бабушкой в их дом, который уцелел. Маме промыли рану, перевязали – мама осталась жить. Этот эпизод остался в моей памяти на всю жизнь. Вскоре, всех евреев поселка поселили в гимназию, а через несколько дней погнали пешком в неведомый, длинный и ужасный путь. Гнали из села в село, в Косоуцком лесу Сорокского района остановились на 5 суток. По дороге тяжело заболела бабушка Бася, лечить было нечем, нас гнали дальше, с ней мы распрощались навсегда. Там в лесу осталось много больных стариков, нам обещали, что их отправят на повозках. Но едва мы тронулись в путь, как раздались выстрелы. Их всех расстреляли. В 1991 году в городе Сороки Молдавия перезахоронили останки всех расстрелянных евреев в Косоуцком лесу, их было более 600 человек. В центре кладбища поставили большой красивый памятник.
День за днем мы шли до села Ободовка Винницкой области на Украине. Нас поселили на ферму без окон и дверей, а зима была суровая, морозная. Разместились, на земле спали в чем были, люди умирали от холода, голода. Отец вырывался в село, чтобы заработать на кусок хлеба, но зачастую возвращался, избитым и без ничего. У моего брата Мойшале посинели пальцы ног и началась гангрена, а вскоре он умер. Дедушка от горя вскоре тоже умер. Я чудом выжила, бегала среди живых и мертвых, кто мог подбрасывал корку хлеба. Мертвых становилось больше и больше, образовались кучи, потом через некоторое время сбрасывали их в большую яму. Это были 1941-1942 годы. Через некоторое время нас переселили в барак, нас было несколько семей и мы дожили до 1944 года. Местное население стало нам помогать, кто из нас мог работать, шел к ним, и они давали кое-что на питание. Я, мама, папа чудом выжили и как только началось освобождение Молдавии, вернулись пешком домой. Наш дом был разрушен и нас поселили в старый домишко в центре поселка, мы были рады, что вернулись в родной поселок. После войны я окончила школу в Тырново Дондюшанский район. Поступила в Сорокский просветительный техникум, вышла замуж, работала в библиотеке, у меня родилась дочь. В 1991 году мы репатриировались в Израиль. В настоящее время живу в Хадере с дочкой с ее семьей, есть внуки.
