Я помню
(продолжение)
Прочтя
воспоминания Леонида Окуня, мы - Давид Таубкин и Анатолий
Казарновский - решили опубликовать эту уникальную страницу истории ВОВ
на нашем сайте (с добавлением
фотографий), встретиться с легендарным человеком и узнать, как
складывалась его жизнь в дальнейшем. Встреча произошла В Петах Тикве на
собрании организации бывших узников концлагерей и гетто, и
вскоре мы вместе с Леонидом и его женой Бетей пили чай у них дома. Хозяева были рады знакомству и охотно отвечали на наши
вопросы.
Д.Т. Леонид, в интервью с Григорием Койфманом вы остановились на переезде в Израиль. Что толкнуло на этот шаг?
Л.О. Уж
конечно не дефицит колбасы, как тут многие считают. И не
религиозно-мистические соображения. Я упоминал, что работал в
театре оперы и балета и в драмтеатре им. Янки Купалы, еще и в
Кукольном,
ставил спектакли. Вместе с театрами выезжал за границу. Вот на этом
снимке (справа) мы на гастролях в Польше. Кроме того, без моей постановки не
обходилось ни одно крупное официальное мероприятие в Минске. Сами
понимаете, на такой работе человек материально ни в чем не нуждается (к
тому же я еще и повышенную пенсию получал как инвалид войны), а возникающие порою проблемы решает
через "связи". Все у нас было. Но вот что-то вокруг нас стало меняться.
Уехал в Израиль мой сын с семьей. Поднял голову антисемитизм. Началась
охота на евреев - шантаж, грабежи убийства... Однажды нашу квартиру
начисто ограбили, милиция отказалась расследовать это дело, и "связи" не
сработали. Мы почувствовали полную беззащитность. Тогда мы и решились.
Д.Т. Как вас встретили в Израиле?
Л.О. Мы
приехали в декабре 90-го. В этом месяце в Израиль прибыло более 30 тыс.
репатриантов. Можете представить, какая была нагрузка на принимающие
органы и неразбериха. Из аэропорта нас без вещей отвезли в Нетанию, где
мы переночевали, а затем вернули в аэропорт. Мы забрали свои вещи и
поехали к сыну в Ришон. У него и поселились. Тут начались события в
Персидском заливе. Воевать я уже не годился. Мы понимали, что стране не
до нас и пытались сами решать свои проблемы. А их было достаточно:
своего жилья нет, иврита нет, в ульпанах мест для молодых не
хватает, куда уж мне,
ставить спектакли не приглашают, денег нет, меня не признают ни как воина, ни как
инвалида войны, ну и т.д. Хуже всего - нет работы. Самое дно.
Через какое-то время поручили мне ухаживать за религиозным стариком. 3
шекеля в час. Я всегда уважал любую работу, и старик
меня удивил: вымою пол, а он на
него плюет и сор кидает. Затем пошел на повышение - начал убирать мусор
на улицах и в синагоге. Ну, улица, понятно, не квартира. А вот в
синагоге... те же привычки, что у старика. Обратился я к раву с просьбой как-то
повлиять на людей, чтоб не покрывали пол семечками и проч. отбросами, а
он и говорит, что не в его власти ограничивать свободу людей. Насчет
свободы я с ним согласился - сам свободу люблю. Но пришлось пригласить в
помощники жену. Вот мы вдвоем и стали стараться - все вычистить, вымыть, чтоб
блестело. И что вы думаете, через какое-то время люди перестали пачкать.
И тогда рав при всех сказал, что нам удалось то, что он не смог за 20
лет, и нас поблагодарил. Нам было очень приятно - хоть что-то для страны
сделали.
Года через полтора жизнь стала налаживаться: меня приняли в Союз инвалидов войны, были признаны мои ранения и боевые награды, начал получать военную пенсию, нас поселили в микбаце в Кирьят Оно. С Авраамом Коэном (слева), Председателем Союза, мы подружились. Я продолжал работать на уборке. Но тут начали сказываться возраст и ранения, и я вынужден был оставить работу.
Вот так мы с
Бетей и живем. Лечимся. Радуемся за сына: у
него хорошая семья, уже 17 лет он работает электриком в строительной
фирме - безотказный, добросовестный, нетребовательный, отличный
специалист. Его ценят. А я на старости лет освоил компьютер.
В День Памяти жертв Холокоста (апрель 93-го) я участвовал в церемонии зажигания свечей в музее Яд Ва-Шем. В этот день исполнилось 50 лет с начала восстания в Варшавском гетто. Вместе со мной чести зажечь свечу удостоились еще 17 человек - борцы гетто, подпольщики, партизаны, праведники мира, бывшие узники гетто и концлагерей. О каждом из нас было рассказано кто он и чем отличился. Это незабываемо.
 "Маарив", 15.04.93: |
 |
 |
Д.Т. А ностальгия по родине?
Л.О. Съездили мы в Минск, там у нас еще один сын остался. Город очень красивый, чистый, благоустроенный. Настоящая столица большой страны. Встретил старых друзей. Меня помнят, актеры и работники театра устроили мне такую трогательную встречу... Но хотелось поскорее вернуться домой, в Израиль.
Потом оказалось, обо мне помнят не только в театре. Когда приезжал в Израиль Президент Беларуси Александр Лукашенко, меня в числе других воинов-орденоносцев пригласили на встречу с ним. С Лукашенко я раньше никогда не пересекался. Мы встретились, поговорили и я удивился, как много Президент знает о моем боевом прошлом и высоко ценит. На прощанье он каждому что-то подарил, мне - именные часы, истинно боевой подарок.
Пожелаем Леониду и Бете долгих лет счастливой жизни.
