Взгляните на эту обаятельную женщину на фото. Какие у неё сияющие глаза, добрая улыбка. Она вся светится солнцем. Солнечный свет исходит от её лица, из её сердца... Зовут её Циля Ботвинник-Лупьян. Живёт в Нью-Йорке. У неё большая семья.

Тётя Циля для меня человек не посторонний. С детства помню, как листая книгу Гирша Смоляра « Мстители гетто» о подпольщиках Минского гетто, где много написано о моём отце, я останавливала взгляд на фото чудесной девушки в шинели и берете. С трудом, но смогла прочитать подпись: партизанка Циля Ботвинник. Тогда, ещё маленькая девочка, я не понимала, что такое гетто, подполье, партизаны... Понимание начало приходить, когда мама , взяв меня за руку, повела в семьи подпольщиков и партизан, вернувшихся с войны и хорошо помнивших папу. Эти люди не только делились воспоминаниями. Они помогали нам материально. Помогала нам и тётя Циля. После войны было много сирот. Она воспитывала двух чужих ребятишек, пока их родители не вернулись фронта.

Я знаю о Циле Ботвинник немало из нашего личного общения, из архивных материалов, из её воспоминаний, записанных старшим научным сотрудником Академии наук БССР Анной Павловной Купреевой и сотрудниками фонда режиссёра Стивена Спилберга. Вот они, эти воспоминания:

« ...Мы уходили от войны, от немцев. Наш город горел. Далеко уйти не смогли: я в то время была беременна. Мы шли на Смиловичи, но впереди нас оказалась немецкая регулярная часть. Пришлось повернуть обратно. В Дроздах фашисты организовали лагерь для военнопленных. Я нашла своих подруг Розу Липскую, Славу Гебелеву и Рахиль Кублину. Решили помочь пленным. Мы собрали что можно было из продуктов, одежды и пошли в Дрозды, чтобы дать возможность командирам бежать, перебравшись в находящийся рядом лагерь для гражданских , куда немцы начали сгонять мужчин от 15 до 45 лет. Он охранялся слабо. Пользуясь своим уже большим животом, я смело подходила к охране, говорила о том, что ищу мужа, отвлекала как могла, а в это время Липская, Гебелева и Кублина передавали военнопленным продукты и одежду. Когда не стало одежды мужской, в ход пошли женские платья. Они тоже годились для побега. Таким образом, мы спасли 15 военнопленных. Так было пока не вышел приказ о создании гетто.

Уже вскоре в Минском гетто возникли первые подпольные группы и оргцентр при участии Михаила Гебелева, работавшего до войны инструктором в одном из райкомов партии. Мишу я хорошо знала ещё до того, как он стал партийным работником. Вместе мы работали в артели « Красный печатник», где он был заместителем председателя по культработе и одновременно секретарём партийной организации. Я дружила с Мишей, а также со Славой, женой его младшего брата Хаима, с которой в своё время трудились в потребкооперации. Дружба с ней осталась на всю жизнь.
В гетто Михаил жил в Столпецком переулке, 5. Здесь встретился актив и, мы в его числе. В этот дом нас привела Слава Гебелева. Она перешла жить сюда, потому что её муж погиб незадолго до того в облаве.. Гебелев знал всех, кто пришёл, и был откровенен. Рассказал о том, что в гетто действует подполье, что связной между нами будет Слава. Приходить в этот дом больше нельзя.

Мы получали от Гебелева конкретные задания. Несмотря на то, что в то время из-за беременности постоянно чувствовала недомогание, я не отказывалась ни от какого поручения. Вместе с другими женщинами переписывала листовки и сводки Совинформбюро, распространяла их среди населения. Мы собирали тёплую одежду и медикаменты, в двух маленьких пошивочных мастерских шили тёплые рукавицы, ушанки, маскхалаты для тех, кто должен был уйти в партизаны.

Этой работой я занималась до 2 ноября, пока не не наступили роды. Рожала я в «малине» - яме, вырытой на задворках, хорошо замаскированной. После родов тяжело заболела.

7 ноября 41-го гитлеровцы отметили жестоким погромом. Они уничтожили 17 тысяч евреев, истребили самую людную часть гетто - от Немиги до Замковой. Загоняя людей в душегубки, в крытые грузовики, увозили их в Тучинку, где расстреливали из пулемётов у заранее подготовленных ям.

20 ноября был ещё один погром В 4 утра нас выгнали и стали строить в для отправки в Тучинку. Колонну охраняли не только немцы, но и их прислужники из Украинского батальона. Когда мы подошли к концу улицы Опанского, все поняли куда и зачем нас ведут. Отец крикнул мне: « Дочь,беги- спасай ребёнка!». Он вытолкнул меня из колонны. Я побежала. Ещё кто-то бросился следом за .мной. Я слышала, как пули свистели рядом.А потом ничего не помню. Как я очутилась в каком-то сарае на улице Опанского, не знаю. Я увидела доброе лицо белорусской женщины, склонившейся надо мной. Она принесла немного еды, напоила ребёнка. Она сказала, что много людей бежало из той колонны, фашисты свирепствуют.

Два мальчика помогли мне вечером дойти до гетто. Утром встретила знакомую девушку. Она тоже бежала из той колонны. Была ранена. Но видела, что как только я побежала, немцы тут же расстреляли моих родителей. Горю моему не было предела... Идти было некуда. Меня приютила семья Кублиных. Когда моей девочке исполнилось шесть недель, из безопасности я отдала её в русскую семью. Больше никогда я доченьку не видела. Я опять включилась в подпольную работу. В ней было спасение. Меня определили чернорабочей на товарную станцию. Я следила за движением поездов, узнавала когда меняется охрана, откуда и куда идут эшелоны с военнопленными.

С марта 1942 года я была в боевой десятке Розы Липской. По заданию Михаила Гебелева меня и Катю Цирлину устроили на работу в немецкие оружейные мастерские, располагашиеся в бывших мастерских СНК БССР. Оттуда мы выносили в разобранном виде затворы с подающими механизмами, патронные ленты для пулемётов, даже сами пулемёты (по частям).Это было крайне опасно! Затворы и механизмы к ним мы переносили в банках из-под супа с двойным дном. Уходя на работу , мы одевали огромные резиновые сапоги, в которые можно было затолкать затворы для винтовок. Днём, идя на обед, мы передавали свои сокровища 12-летнему Грише Каплану по кличке Сорванец. Он забирал банку, заполненную запчастями, а мне отдавал пустую суповую банку, точно такую же, как моя. Так мы действовали до мая 1943-его, пока наш Сорванец не был арестован при попытке перелезть через проволоку гетто в русский район. Маленький герой погиб под пытками, никого не выдав.

На работу мы ходили колоннами .При входе в гетто нас всегда встречали Слава Гебелева и Арон Фитерсон, которым мы передавали опасный груз,. прежде чем немцы и полицаи начинали обыскивать нас. Этим оружием потом снабжались наши товарищи, уходившие в партизанские отряды.

Однако работать подпольщикам становилось всё сложнее. Предательства, облавы, неосторожность унесли жизни самых отважных наших товарищей. Наиболее страшным ударом для подполья была гибель Михаила Гебелева, который был не только секретарём подпольного райкома гетто, но и активным членом городского подпольного комитета. Ушли в партизаны Гирш Смоляр и другие подпольщики. Наша десятка, руководимая Розой Липской, продолжала действовать. Мы восхищались Розой. У неё был пятилетний сынок Феликс .Он всегда находился при маме. Понятливый мальчик стал маленьким подпольщиком. Когда в апреле 1943-го геттовское подполье потеряло связь с партизанами, Роза Липская с помощью городских подпольщиков вышла на связь с бригадой имени Фрунзе, в которой партизанил Гирш Смоляр. Он начал регулярно присылать в гетто проводников, инструкции. Но фашисты действовали всё жёстче. Были дни, когда из мастерских не выпускали сутками. Роза Липская сообщила об этом Смоляру.

В июле 1943-го за нами пришла связная Циля Клебанова. Она передала нам приказ: забрать всё подготовленное оружие и медикаменты и уходить в лес в расположение партизанского отряда имени Кутузова бригады имени Фрунзе. Наша группа состояла из 24 человек. Мы забрали с собой 55 винтовочных затворов с подающими механизмами, магазинные коробки, ленты с патронами для станкового пулемёта, 8 винтовок, 3 пистолета. Я пришла в отряд с чешской винтовкой...»

В книге «Минское антифашистское подполье» говорится о том, что подпольная организация Минского гетто состояла из 22 десяток и различных групп. Некоторые из них возглавляли женщины. Группой в мастерских СНК БССР руководила подпольщица Циля (Ципа) Ботвинник.

А теперь вернёмся к той девушке в шинели и берете, которая так поразила моё детское воображение - партизанке Циле Ботвинник. Работая в оружейных мастерских, она мечтала о том дне, когда уйдёт в партизаны и с оружием в руках будет мстить врагу за своих родителей и доченьку. Вот для чего она выносила части к собранной ею чешской винтовке. Она преодолела много опасностей, пока вынесла её из гетто, прошла с преградами 150 километров до стоянки отряда и даже принесла патроны.

В отряде нашлось много охотников на её винтовку. Ведь далеко не у всех партизан было оружие. Но Циля сумела отстоять свою винтовку, из которой уложила немало гитлеровцев. И не только из винтовки. Она стала одной из самых храбрых диверсанток в подрывной группе лейтенанта Арона Шмушкевича, взорвав пять немецких эшелонов. За отвагу и героизм командование партизанской бригады имени Фрунзе представило партизанку Цилю Ботвинник к награждению орденом Ленина. Увы, не сбылось. Цилю Ботвинник наградили орденом Красной Звезды, партизанскими медалями. После войны к ним прибавились два ордена Отечественной войны 2 и 3 степени. Высоких боевых наград была удостоена и Слава Гебелева.

Окончилась война. Вернулись верные подруги Циля Ботвинник и Слава Гебелева домой в Минск. Нужно было строить мирную жизнь. Но как, с чего начинать? Оказавшись вне воинского братства, они как бы потеряли себя. Война оставила глубокие шрамы в сердцах подруг. Погибли мужья, родные, близкие. Нужно было найти точку опоры. Циля оказалась сильнее. Она поддержала подругу.

Жизнь потихоньку налаживалась. К огромной радости Цили вернулся с фронта её младший брат Захар. За мужество и героизм Захар Ботвинник был удостоен двух орденов Славы. На фронте он потерял левую руку. Но не унывал. Нашёл себя в жизни.

Цилю назначили заведующей столовой НКВД, затем она работала во Фрунзенском райпищеторге. Нашла хорошую работу и Слава. Они вышли замуж. Слава - за Григория Осташинского, Циля - за фронтовика Авсея Лупьяна, искусного парикмахера. Жили семьи рядом. Так что дети подруг Гилел Осташинский, Семён и Ян Лупьяны росли вместе, их детские игры были отражением огневой молодости родителей.

Когда спустя годы после нашей разлуки мы встретились на митинге в нью-йоркском центре « Шорфронт» с тётей Цилей и тётей Славой, радости не было предела. В то время подруги участвовали в работе Ассоциации бывших узников гетто и концлагерей. В еврейский центр их привозили сыновья. Однажды я увидела их после долгой разлуки, с тех пор, как неразлучные подруги с семьями уехали из Минска в США.

Семён, Ян и Гилел достигли успехов в новой стране. Гилел стал бинесменом. Братья Лупьяны открыли медицинский офис в Бруклине. Семён хорошо знает пациентов, что приходят на приём к профессору-невропатологу Яну Лупьяну и к нему. Это в основном наши земляки, бывшие воины и партизаны, узники гетто и концлагерей. Таким людям особенно нужна их помощь. Они не стесняются поведать о пережитом Семёну, отличному доктору и участливому человеку. Кстати, Инга, жена Яна, тоже врач. Она очень знающий, толковый терапевт. А у жены Семёна , Инны – высшее экономическое образование. Она специалист по налогам. А главное, что к тёте Циле они относятся как дочери.

Тётя Циля рассказывала мне: «У меня и Авсея, моего мужа, не было дипломов. Мы, простые, трудолюбивые люди, всегда мечтали, чтобы наши сыновья получили высшее образование и приносили пользу обществу, о том , чтобы были у них хорошие семьи и для нас они стали опорой в жизни...». Мечты сбылись. Не только сыновья, но и её внуки, выросшие уже в США, получили высшее образование, дипломы, степени. У Семёна и Инны дети-двойняшки Люба и Дима. Им 34 года. Умны, добросердечны, хороши собой. Дима после защиты диссертации возглавляет исследовательскую группу крупной биотехнологической компании. Люба работает ассистентом врача на кафедре гастроэнтерологии медицинской школы. Муж Любы, Леонид Тейтельман - ассистент профессора технологического института. У Яна трое детей. Старшему сыну Игорю 32 года. Он профессор университета в штате Висконсин. Дочь Элеонора изучает психологию. Младшему сыну Джошуа 13 лет. Он учится в школе, играет на музыкальных инструментах. Есть у тёти Цили и правнуки. Отличного мальчугана Юлиана подарила внучка Элеонора. А у Любы и Лёни растёт очаровательная, смышленая Ивушка. Тётя Циля в них души не чает.

Её долголетие — это не только дар судьбы. Это нежная забота о маме и бабушке детей и внуков. Тётя Циля живёт отдельно. При ней заботливая сиделка Слава. Ухаживает за ней, читает, развлекает. Сыновья навещают тётю Цилю каждую неделю. А Семён и того чаще. Привозят маме всё необходимое. Обязательно обнимут, спросят о здоровье, расскажут новости. Навещают тётю Цилю невестки. Когда Люба с Лёней и доченькой приезжают из Бостона к родителям, обязательно едут и к бабушке. Не забывают её и дети Яна. В день рождения у тёти Цили собирается вся семья. Ей приносят цветы Гилел Осташинский и его жена Соня в память тёти Славы, которой уже нет...

«Это самое малое, что мы можем сделать для нашей мамочки,— тепло говорит Семён.- Мы очень любим её, восхищаемся ею. С нами давно уже нет нашего папы. Он умер в Минске, в 1983-ем. Они были для нас примером в жизни. Между ними были тёплые, доверительные отношения. Они распространялось и на нас, детей. Когда родители вспоминали гетто, подполье, партизаны, мы брались за бумагу и ручки. Ян записывал воспоминания папы, а я - мамы».

1959 год. Тётя Циля и её муж Авсей Лупьян. Рядом с отцом стоит

старший сын Семён, к тёте Циле приник младший сынишка Ян.

Авсей Лупьян был фронтовиком. Он воевал в прославленной 100-ой мотострелковой дивизии под командованием Русиянова. До войны у Авсея была семья: жена и трое детей. Он простился с ними уходя на войну. А когда вернулся с фронта в Минск, поспешил к своему дому. Он ещё не знал, что их улица оказалась во время войны в черте еврейского гетто близ страшного места – Ямы. На месте своего дома он увидел пепелище, а под слоем пепла — три пары детских башмачков. Это всё, что осталось от его семьи... Со слезами прижал Авсей эти башмачки, как прижал бы к сердцу доченьку Раечку, сынишек Фиму, Лёнечку и погибшую жену. Эти башмачки фронтовик хранил всю жизнь. Когда выросли Семён и Ян, родители рассказали, почему эта старая обувь так дорога отцу. Авсей Лупьян завещал сыновьям беречь её как память о злодеяниях гитлеровцев.

Три пары детских башмачков Семён привёз в собой в США. Он свято хранит их вместе с документами и наградами мамы и отца. Среди них поздравления и благодарности отважной подпольщице и партизанке от руководства США, которое высоко ценят подвиг Цили Ботвинник–Лупьян. Когда тёте Циле исполнилось 90 лет, её поздравил президент Джордж Буш младший.

Иногда тётя Циля просит сына показать ей шкатулку с семейными святынями, которые он передаст уже своим детям. Открывая её, она , возможно, вспоминает о пропавшей в войну доченьке. Однажды я спросила об этом Семёна. Глядя на меня, он сказал: «Мы долго искали нашу сестричку, но безуспешно. Поверишь, у нас такое чувство, что мы нашли её сейчас. Ты ведь тоже родилась в сорок первом». У меня часто забилось сердце. Я вспомнила, как обняв меня в «Шорфронте», тётя Циля сказала: «Будь для моих сыновей ты сестрой»... У меня на глаза навернулись слёзы. Ведь у меня до сих пор были только сёстры. А теперь вот есть названные братья. Я это ощущаю. Они заботятся обо мне. Обо всех семейных новостях, о тёте Циле узнаю от Семёна. Мы часто общаемся по телефону. А когда приезжаю в Нью-Йорк, прихожу в офис к братьям.

После открытия в Минске улицы Михаила Гебелева, Ян сказал: «Света, пиши книгу об отце. Мы поддержим». Я написала. Первая глава моей книги называется «Три пары башмачков на пепелище».

Как-то Семён отвёз меня к маме. Я вновь обнялась со своей любимой тётей Цилей. Семён признался мне: «На всю жизнь, ещё с детства, я запомнил такие слова: пока жива мама - мы ещё дети. Так хочется оставаться подольше детьми!“

Семейное фото Лупьянов в день рождения мамы

В декабре прошлого года Семён спросил тётю Цилю: «Мама, ты знаешь, какое событие ожидает нас в этом месяце?» Она живо ответила: «А как же, мой день рождения !». Уточню, что день рождения не простой. В декабре 2012 года тёте Циле исполнилось 95 лет! И я желаю ей прожить, как в Израиле, не меньше 120... Она нам так нужна!

В связи с юбилеем отважная подпольщица и партизанка Циля Ботвинник-Лупьян получила поздравление, которого удостаиваются люди исключительные: «Мы восхищаемся и гордимся Вами, дорогая Циля , удивительная женщина и настоящий герой! Не случайно Всевышний подарил Вам долгую жизнь. Пусть продлятся Ваши годы в окружении большой и любящей семьи ! Мазл Тов! Сотрудники газеты «Форум».
Эту газету в США читает вся страна.

Тетя Циля и ее семья