Так это было. Там и тогда.
Интервью с авторами книги "Город Антонеску" Валентиной Тырмос и Яковом Верховским
Белла Кердман
«Итак, господа обыватели, верящие,
что румыны не убивали, заблуждаются,
– румыны убивали!»
В.Тырмос, Я.Верховский
Они мои земляки, одесситы. 16 октября 1941 года, когда румынские войска вошли в город, мальчику Янкале Верховскому было 10 лет, а девочке Ролли (так звали тогда Валентину) – только 4. Почти все 900 дней оккупации эти дети провели в ставшей столицей Транснистрии Одессе, буквально, на грани гибели. И только по стечению невероятных случайностей избежали участи 40 тысяч еврейских детей, нашедших мученическую смерть в нашем городе.
Шли годы. И на фоне реальной и вполне успешной по тем меркам жизни в подсознании каждого то и дело всплывали страшные кадры из детства, от них некуда было деться. Иногда казалось, что если зафиксировать свои ощущения, записать то, что вспомнилось, это поможет избавиться от засевшего в подсознании страха…
В начале 90-х, опять-таки по стечению обстоятельств, эти двое из Одессы, чудом спасшиеся от гибели, находят друг друга в совсем другом месте жительства – в еврейской стране Израиле. И выясняется, что старый фильм ужасов, не дававший каждому спать по ночам, у них общий. И тогда главным делом для Якова и Валентины становятся книги, которые они пишут сообща. Не полагаясь на детскую память, обращаются к исторической, мемуарной литературе, архивным документам. Список использованных ими источников насчитывает сотни, если не тысячи единиц!
Мы давно знакомы, и я знаю, как они работают: если документы – только в оригинале, если копия – только снятая лично ими; свидетельства – только от первого лица. Никаких «говорят», «рассказывают», «мне кажется». Я видела в их доме стеллажи от пола до потолка заполненные специальной литературой, папками с газетными вырезками, документами, письмами – все это на разных языках – русском, украинском, румынском, немецком, английском.
Воронка углублялась и расширялась, стал проявляться фон, на котором замышлялось и творилось это подлейшее действо: преследование с целью уничтожения еврейских детей, их родителей, их соплеменников в прекрасном городе Одессе, а также на огромных пространствах Восточной Европы. И явственно обозначилась вся механика запуска кровавой бойни, унесшей миллионы человеческих жизней. Детские воспоминания двух далеко не молодых уже людей обретали мощный аргументированный документами и прямыми свидетельствами исторический фундамент.
Первой появилась 600-страничная, солидно изданная московским издательством «Олма-Пресс» в 2005 году, книга «Сталин. Тайный сценарий начала войны». Валентина Тырмос и Яков Верховский пришли к своей, отличной и от «традиционной», и от «суворовской» версии. Они убеждены, что Сталин, этот великий лицедей, вовсе не сомневался в разведданных. Он только делал вид, что им не верит! Это был блеф, продуманный и спланированный – он хотел, чтобы Гитлер напал первым, и тогда он, Сталин – жертва агрессии, на его стороне миролюбивое человечество, он обретает мощных союзников, мощную помощь!
Так, исследования фона, на котором взбухала треклятая та война, обстоятельств, при которых возможным стало уничтожение миллионов людей только за то, что они – евреи, побудили отложить на время детские воспоминания. На первый план вышла другая книга, где по дням и часам, со ссылками на документы, изложены предвоенные действа на историческом театре мира. Эта, первая книга вызвала серьезный интерес историков и политиков, привлекла широкий круг читателей, ее до сих пор обсуждают в Интернете, о ней спорят.
В 2009 году в Тель-Авиве у авторов выходит вторая книга: «Жизнь, поставленная на перфокарту». Занесение данных конкретных евреев на перфокарты было виртуальной селекцией, предваряющей реальную. В Германии тогда, когда готовилось «окончательное решение», были вычислительные машины? – удивилась я. Были, оказывается. Там уже действовал один из филиалов выпускавшей эту технику американской корпорации IBM. И глава корпорации, магнат Томас Дж. Уотсон, ставший личным другом Гитлера, получил от него высочайшую награду Рейха – Орден заслуг Германского Орла. Как известно теперь, не менее ста американских компаний сотрудничали с нацистской Германией, в их числе «Дженерал Моторс», «Форд», «Крайслер» и пр. Однако первым получил этот орден Уотсон. Он его «заслужил» - цитирую авторов книги: «Не нужно думать, что селекция евреев началась в лагерях смерти. Нет, самая роковая селекция началась… ранней весной 1933-го. С помощью щелкающих перфораторов. Без идентификации и селекции евреев невозможно было бы их уничтожить…». Авторы книги убеждены, что Уотсон, чьи машины обслуживали Холокост, должен был занять одно из мест на скамье подсудимых в послевоенном Нюрнберге. Но нет, он благополучно прожил отпущенные ему годы, оставаясь одним из самых богатых и влиятельных граждан США.
И вот, недавно в Интернете появилось сообщение Генерального директора Ростовского издательства «Фолио» Александра Красовицкого: «Одесса времен второй мировой. В июне в «Фолио» выходит книга Якова Верховского и Валентины Тырмос «ГОРОД АНТОНЕСКУ». Они были детьми во время этих страшных дней. Ей было 5 лет в 1941. ему 10. Почти 800 страниц рассказа об истории Одессы тех лет. Одна из жемчужин нашей программы 2017 года».
Итак, появился событийный повод для актуального интервью с авторами. Предпочтительно, виртуального – для оперативности.
Б. К.
Я поздравляю вас, Валя и Яша, с выходом в свет главной, как понимаю, книги из задуманной вами серии разоблачений «решателей еврейского вопроса». Среди них, как со временем становится все яснее, не только Гитлер и его команда. Когда вышла ваша первая книга – «Сталин….», вы говорили, что она – первая часть трилогии.. Второй была «Жизнь, поставленная на перфокарту» - небольшая объемом, но очень важная для понимания обстановки в мире, на фоне которой стал возможен Холокост: как отнеслись к «решению еврейского вопроса» Гитлером другие страны, в том числе союзники СССР по антигитлеровской коалиции. Кстати, американский юрист, не еврей, Тони Танаки подготовил сейчас иск против Великобритании по обвинению в пассивном содействии нацистам в уничтожении евреев – на основании документов, которые, наконец, рассекретили. «Город Антонеску», она – сама по себе, или, считаете, все три связаны между собой?
И почему вы назвали так, как назвали, в этой своей книге наш город, да и саму книгу?
В.Т. и Я. В.
Назвали поскольку то, что там и тогда происходило, не могло произойти в нашей Одессе. Такое могло случиться в городе, ставшем монстром, чудовищем, “Городом Антонеску”.
Вы спрашиваете, как эта книга стала для нас главной и связана ли она с первыми двумя - «Сталин. Тайный сценарий начала войны» и «Жизнь, поставленная не перфокарту». Связана, конечно. Но это не продолжение тех книг, она не случайно стала главной – это книга нашей жизни. Все, пережитое в детстве в «Городе Антонеску», как лента старого черно-белого кино, всю нашу жизнь плыло перед глазами. Мы видели себя на этих «кадрах» маленькими, оборванными, голодными и слышали окрики убийц. И видели лужи крови, и видели повешенных, замученных, забитых. И чувствовали тот давний, леденящий душу, ужас.
В какой-то момент стали записывать эти срезы детской памяти. Трудно даже сказать, зачем. Мы тогда, конечно, не думали о написании книги. Записывали просто так, не стараясь что-либо утаить или приукрасить, не боясь погрешить перед принятой «исторической правдой». В те дни, по правде сказать, даже не знали, в чем она заключается.
Впоследствии, в процессе 20-летней работы в архивах, после выхода в свет двух наших книг, мы вдруг «вернулись в детство» и вспомнили о хранящихся где-то у нас «детских записках». Мы называем их не «воспоминаниями», а «детскими рассказам», потому что это действительно рассказы детей – «здесь и сейчас» – страшная действительность, увиденная детскими газами.
Напечатанные на пишущей машинке, пожелтевшие от времени, те листки, выглядели непривычно для наших «компьютерных» дней, но мы отнеслись к ним с любовью. Оставили, как есть, ничего не поправляя, не добавляя накопленного нами за годы взросления. свободными от всей архивной и прочей исторической «шелухи».
Вы обратили внимание, Белла, что эти рассказы часто даже опровергают очевидные факты? Но именно в этом их сила. Наивные и порой смешные рассказы «От Ролли» и «От Янкале» стали основой книги «Город Антонеску». Создавая контраст с ужасом происходящих реалий, они подчеркивают этот ужас.
Б.К.
Я не раз слышала в Одессе, в том числе и от одной моей близкой знакомой, что румыны-де были терпимее немцев к местному населению, толерантнее. Более того, при них жизнь была ай-люли, не то, что при Советах. Это говорили, разумеется, не евреи. Когда я вернулась из сибирской эвакуации в декабре 56-го года, – 15 лет прошло в Сибири, там окончила школу, университет, отработала три года в газете, - пришлось заново обзаводиться знакомыми и друзьями. Никого из еврейских соседей довоенного двора на ул. Манежной, 26 я не нашла. Никого из соучеников-евреев из своей школы № 38 - тоже. И вообще вы, Валя и Яша, стали первыми моими знакомыми-одесситами, выжившими в нашем городе во время оккупации. При «толерантных» румынах. Ставили ли вы перед собой задачу развенчать этот подлый миф? Удалось ли это вам, как считаете? Возможно, у вас есть статистика: сколько евреев уничтожили в Одессе румыны?
В.Т, Я.В.
А знаете, Белла, ваша знакомая права: румыны действительно были толерантны к местному населению. Более того, в “Городе Антонеску” возник некий симбиоз оккупантов с оккупированными (исключительно теми из них, кому повезло не родиться евреями). И даже образовалась некая их совместная “новая одесская элита”.
О трагедии евреев Одессы мы еще поговорим. А вот остальные действительно попали в сказку. Говорят, что море в Одессе никогда еще не было таким синим, солнце – таким ласковым, а помидоры такими красными, как “при румунах”.
Посмотрим на эту «картину маслом». Из 600 тысяч жителей Одессы около 450 тысяч каким-то образом “исчезли” – ушли на фронт, эвакуировались или же были уничтожены. В “Городе Антонеску” осталось всего 140 тысяч. И этим оставшимся досталось все: квартиры, мебель, ковры, картины, хрусталь и фамильное серебро. Золотой дождь пролился на их головы, было от чего потерять рассудок.
Особенный интерес вызывали “бесхозные” квартиры. Даже оставшиеся в городе наши врачи, гордость Одессы, не гнушались захватом квартир. Так, профессор Коровицкий переехал на Коблевскую, 29, профессор Живатов – на Ланжероновскую, 19, профессор Шевалев – на Гоголя, 19, а доцент Сосюра – на Коблевскую, 42. Все они, конечно, немедленно возобновили прием больных. Приватный, разумеется.
Почти одновременно в городе открылось 13 комиссионных магазинов, 34 парикмахерских и бесчисленное множество ресторанов и так называемых “бодег” – пивнушек и рюмочных. А еще – две гостиницы для поваливших из Бухареста спекулянтов и восемь заезжих дворов для потянувшихся в город крестьян с различными продуктами. А еще – театры, кинотеатры, ночные клубы и, конечно, бордели различных уровней. Всего и не перечислишь. Жизнь потекла сытая и веселая, забурлила “молоком и медом”.
Теперь о евреях. Нет ничего удивительного, Белла, что, вернувшись в Одессу из эвакуации, вы не встретили здесь своих довоенных соседей и соучеников. Их там уже не было. Их вообще больше не было. Нигде. В Одессе, где с самого ее основания, со времен Хосе де Рибаса и Дюка де Ришелье, евреи составляли треть населения, их не стало совсем.
За первые пять месяцев оккупации палач Антонеску сумел доказать на деле, что “окончательное решение еврейского вопроса” осуществимо. Все оставшиеся в Одессе евреи, около 155 тысяч, были уничтожены – повешены, расстреляны, сожжены. Эта страшная цифра исчислена и озвучена в нашей книге впервые.
После освобождения, в апреле 1944-го Одессу посетил корреспондент агентства ВВС Александр Верт. Английский журналист был поражен, он пишет: “…это была уже не та Одесса, какую мы знали - зто была Одесса без евреев”.
Удалось ли нам развенчать подлый миф о «толерантных» румынах, будут судить читатели книги «Город Антонеску».
Б.К.
Эта одесская «новая элита» занимала «бесхозные» квартиры. Но перед тем «добрые соседи» позаботились, вероятно, об освобождении вожделенной «жилплощади» от ее хозяев-евреев. Сохранились ли в одесских архивах имена доносчиков, тексты «телег», как называют доносы на новоязе? Есть ли у вас оригиналы таких документов?
И второй вопрос. Светлой памяти еврейский писатель Михаил Лев, прошедший войну, немецкий плен и побег в партизаны, однажды мне сказал: «Запомните, ни один еврей не мог выжить во времена оккупации без помощи местных, «титульной» национальности. Кто-то спрятал, рискуя своей жизнью, кто-то поделился куском хлеба, а кто-то просто показал дорогу в безопасное место». Я запомнила. А вы, Валя и Яша, помните таких праведников?
В.Т.
Сначала ответим на ваш второй вопрос, сугубо для нас важный. Разумеется, мы всю жизнь помним тех, кто нас, еврейских детей, спасал в оккупированной Одессе! Я расскажу о Харитоновых. У моего отца, Изи был друг Тимофей Харитонов, для меня, девочки Ролли, дядя Тима. Возможно, они познакомились на студенческой скамье инженерно-строительного института, а возможно, что и раньше, и что друг Изя привел Тиму в институт и помогал ему во время учебы. А может, наоборот –толковый и усидчивый Тима тащил за собой легкомысленного ловеласа Изю. Вместе получили они инженерные дипломы и вместе начали свой трудовой путь. Не разошлись друзья и тогда, когда неожиданно тяжелая болезнь сердца (как говорили тогда, «грудная жаба»), лишила Тиму возможности нормально жить и работать. Тимофей, как сел в кресло (по дому он, думаю, все же ходил), так и просидел 38 лет, до самой своей кончины. И все эти годы мой папа Изя поддерживал друга и терпеливо носил ему работу на дом.
Харитоновы, Тимофей и его жена Нина, проживали в доме на углу улиц Пушкинской и Троицкой. Из подъезда довольно крутой лестничный марш вел на застекленную веранду, а оттуда – в их небольшую, зато отдельную, без соседей квартирку. В этом доме эти люди не раз укрывали нашу семью или меня, Ролли, когда папа и мама были арестованы или скрывались в другом месте.
Сразу после войны дядя Тима отправил Эренбургу целый пакет документов, разоблачавших «толерантных» оккупантов. В нем были собраны все номера газет, выпускаемых муниципалитетом города в ту пору. И, цитирую дядю Тиму: «…все приказы, касающиеся несчастных евреев, и среди нихприказы о том, что каждый, давший приют еврею или спрятавший его, будет расстрелян на месте вместе с этим евреем…». Но ни слова не написал человек о том, что, читая такие приказы, он, тем не менее, давал приют евреям, что, не считаясь с прямой опасностью для жизни, спасал семью своего друга Изи. Мы с Яшей нашли письмо Тимофея Харитонова среди документов мемориала Яд Вашем (это была копия, на пишущей машинке, дядя Тима свое письмо наверняка писал от руки).
Я.В.
В борьбе за выживание были случаи, когда нашим родителям помогали русские, украинцы и, как это ни парадоксально, этнические немцы и румыны. Вместе с тем, к сожалению, это является исключением. А исключение только подтверждает правило. Известно ведь, что в уничтожении евреев принимало участие местное население оккупированных стран. Иначе не были бы уничтожены миллионы евреев.
В нашем архиве есть немало документальных подтверждений этого многовекового, к сожалению, правила. Вот, например, доносы - типичные, несколько из сотен (скорее, тысяч):
В рапорте секретного сотрудника сигуранцы – одессита Игоря Брижицкого от 28 ноября 1941 года приведены семь доносов на евреев и коммунистов. Вот краткое содержание одного из них. Как сообщает школьная учительница Стасенко, директор школы, гражданин Загальский Алексей Иванович, проживающий в доме №58 по Успенской (вход со двора), укрывает свою жену-еврейку Клавдию Клейман и ее сына от первого брака Вадима,еврея, 18 лет, которого он когда-то усыновил.
Донос от 24 ноября 1941, регистрационный № 104.Гражданка Тимофеева доносит, что в доме № 12 по Сретенскому переулку проживают старики-евреи Френкель, а также>пожарник Шура Евдокименко с женой-еврейкой Ольгой Штигельман, которая спрятала свой еврейский паспорт в платяном шкафу.
Донос от 27 февраля 1042, регистрационный № 166.Две милейшие старушки, сестрички Мария и Клавдия Пеневы, проживающие в доме №8 по улице Гоголя, доносят о том, что их>давняя приятельница, жидовка Мириям Флит, проживавшая ранее в доме № 13 по Софиевской, скрывается на Слободке, в доме № 30 по Гоголевской улице, и приводят много другой “полезной” информации, в том числе и о людях, помогающих ей скрываться.
Ксерокопии всех этих, иногда многостраничных доносов, хранятся в нашем архиве и частично приведены в книге «Город Антонеску».
Б.К.
Помнится, уже опубликованы были две первые ваши книги, когда вы съездили в Одессу, посетили места своего детства в оккупированном городе. Это нужно было для книги, которая сейчас выходит?
В.Т, Я.В.
Это нужно было для нас и,особенно, для нашего сына Саши, который поехал с нами. Мы не думали тогда о книге… Нет, не так. Мы не переставали о ней думать. Внутренняя работа над ней шла непрерывно, эта книга как бы созревала в нас. Разумеется, какую-то подзарядку для нее Одесса тогда нам дала.
В,Т,
Я вспомнила один эпизод тех дней. Когда мы вошли в одесскую тюрьму, она представляла собой, как нам объяснили, “действующий объект, в котором содержаться особо опасные преступники – грабители и убийцы”. Грабителей и убийц, естественно, охраняли особые надсмотрщики – дюжие парни весьма устрашающего вида.Эти надсмотрщики, во избежание неприятностей, были приставлены и к нам.
Мы вошли в здание тюрьмы, на “Круг”, и подошли к тому месту под лестницей, где, как я помнила, ребенком пряталась от убийц.
Я разволновалась. Стала плакать. И тогда один из надсмотрщиков – огромный белобрысый парень – протянул мне кружку с водой и сказал: “Попей, попей, дочка!”. Он так и сказал - ”дочка”.Хотя вполне мог бы сказать “бабушка”.
Услышав это неожиданное обращение, я как-то сразу пришла в себя, взглянула на этого человека и именно тогда увидела, как он молод и белобрыс, и какие у него добрые синие глаза.
А теперь, вспоминая этот эпизод, я все думаю, какое удивительное существо человек!Как в одном и том же человеке может уживаться жестокость – не случайно же стал этот парень надсмотрщиком в тюрьме, и доброта – не случайно же он назвалменя дочкой...
Б.К.
А я вспомнила сейчас генерала Александра Иулиановича Галинского, главного начальника тюремного ведомства Одесской области, который помог вам тогда получить допуск в место заключения девочки Ролли и ее родных. Я познакомилась с генералом, когда он прилетал по делам в Израиль. Впечатлили ордена с изображением наших древних Храмов, Первого и Второго, на его груди. Такие награды, как выяснилось, были учреждены в Украине в честь возрождения там еврейской общины. А вот за что получил их он, Галинский, сын родителей, помогавших в войну партизанам и спасавших евреев, удалось узнать не сразу. Генерал долго отнекивался, а когда, наконец, «раскололся», выяснилось: за то, что заключенные-евреи в подведомственных ему заведениях получают при желании кошерную пищу и возможность не работать в субботу. Так почему он так долго уклонялся от ответа на вопрос о наградах? А потому, ответил генерал, что хвалиться как-то неудобно. Чем тут хвалиться – что ты нормальный человек? Вот вам еще один нетипичный «мент».
Пора, однако, завершать наше интервью. Задам последний, традиционный для меня вопрос. О чем, для вас важном, я не спросила. У вас есть ответ, хотя вопрос не прозвучал.
В.Т, Я.В.
Мы пишем по-русски, однако наши книги, выходят и на других языках. Так, книга «Сталин. Тайный сценарий начала войны» вышла в Израиле на иврите под красноречивым названием «Блеф». Перевод сделал известный израильский писатель Эфраим Баух.
Книга «Город Антонеску» выходит в издательстве «Фолио» на русском и на украинском. Эта книга далась нам нелегко – нам как будто пришлось вновь побывать в Городе Антонеску, пережить наше детство.
Но мы счастливы. Счастливы тем, что сумели завершить этот труд и сказать правду о черных днях нашего города.
Всю правду и только правду, без политических предпочтений, без оглядки на утверждения историков, без страха перед людским и Божьим судом. Без ненависти и только с любовью. С огромной любовью к нашему родному городу Одессе и к его детям – одесситам, рассеянным сегодня по всему свету.
Оставить комментарий
