Наша гордость

Светлой памяти необыкновенного Человека, гуманиста, философа посвящается

Яков Хельмер

Исторические следы второй половины 17 века и начала 18 века позволяют судить о возрождении еврейской общины в Украине, которая создавала собственную среду обитания – местечко (штетл).

К середине 18 века Подолия превратилась в край еврейских штетл, в каждом была организована община со своими законами, традициями, регулировавшими повседневную общинную жизнь. Находясь в постоянном деловом контакте с окружающим христианском окружении, евреи штетл оставались в лоне традиционной еврейской культуры, храня приверженность ее ценностям и традициям.

Еврейское местечко! На этой маленькой территории, в черте оседлости, проживала основная масса еврейского населения. Это позволяло сохранять быт, культуру, традиции и передавать все это молодому поколению. К сожалению, местечки исчезают…

Мое местечко Джурин Винницкой области, которое находится на трассе Москва- Кишинев, в 50 км от города Могилев-Подольска. Как географический объект оно есть, а как еврейское местечко оно не существует ( там осталось 5 евреев). В 2009 году я посетил родные места. Еврейских домов почти нет – одни огороды. И тем не менее, мне это местечко дорого, каждый камень – родной. Да и как может быть иначе: ведь в Джурине прошли мое детство, школьные годы, юность. Здесь я родился, здесь жили мои родные и память об этом хранит наш семейный погост. Все напоминает о прощлом штетла, канувшем в Лету: о хорошем и горьком, радостном и печальном, и когда я слышу что-то связанное с этим местечком или бываю там, меня пронизывает внутренний трепет. И чем больше времени проходит, тем острее это чувство и четче воспоминания. Удивительно, но память, как говорят ученые психологи, весьма избирательна: прочнее и острее удерживает события и имена 70 –ти летней давности и меньше недавние.

Местечки были местом хранения обычаев и ритуалов. Каждое из них имело персональную кличку (прозвище). Вот некоторые близлежащие к Джурину:

Чернивецкие йолды (бездельники),
Могилевские фресерс (обжоры)
Мурафские шлеперс (побирушки)
Шаргородские гонувн (воры),
Джуринские мишигум (дураки).

Когда мы куда-то приезжали и нас спрашивали: «Фын воныт зайтер?» (откуда вы?) то мы, усматривая некую издевку, отвечали: «Вы сами дураки!» Не отсюда ли появилась «Баллада о двух солнцах» Леонида Докса, где автор с юмором пишет, что джуринские евреи утверждают будто бы наблюдают ежедневно два Солнца.
В самом местечке, в свою очередь, большинство имели свои прозвища. Порой это было связано с профессией, образом жизни или какими-нибудь физическим недостатком:

Рейзл-аристократка (одевалась модно),
Мейлех-чемодан (маленький толстый человечек),
Янкль дер блиндер (на одном глазу у него был кожаный кружок),
Мотл-кавалерист, Хаим-невский, Рухл-козак, Абрам-негр и т.д.

Среди моих земляков нет выдающихся ученых, героев. Но тем не менее, я хочу рассказать о человеке особом, выдающемся и достойном, жившим среди нас и скрашивавший нашу жизнь, оставивший яркий след и до сих пор живущий в нашей памяти. Это Цви Гершл Каральник. Он выполнял обязанности и раввина и шойхета (резника), а в отдельных случаях и моэля. Это был грамотный, интеллигентный человек с современным взглядом, которого все интересовало: и международная жизнь, и жизнь граждан местечка, запросы молодежи. О нем осталось много воспоминаний людей, которые с ним общались и знали его.

В своей книге «Прощание с местечком» напечатанной в издательстве «Парус» в 1997 году Илья Рудяк вспоминает. Мне шел десятый год. Я уже прочел все книги, что находились у нас дома... Я слыхал от многих, что у шойхета Каральника на чердаке свалены огромные сфорим из недавно закрытой синагоги. Когда я в очередной раз принес в кошелке курицу на заклание, шойхет Гершл схватил ее твердой рукой за горло и, прочитав молитву, острой бритвой чиркнул по нему. Затем он бросил курицу в ведро, чтобы стекла кровь. Пока пеструшка еще трепыхалась, старик, получив шхите гелт (должную плату) начинал со мной один и тот же разговор:

- Ты – Люсик, Хаима Невского внук?
- Да.
- Твой дед - настоящий Цадик. Когда у тебя будет бармицва?
- Через два года.
- Надо начинать уже готовиться. И тут я осмелился
- Рэбэ Гершл! Я хотел бы что-нибудь почитать из книг, что у Вас афн бойдем (на чердаке). Он удивился, поправил ермолку на голове и сказал:
- Почитать? Ты меня очень обрадовал. Подожди ингале (мальчик), сейчас принесу тебе самую главную книгу. Я с нетерпением ждал ее. Рэбэ спустился с лестницы и протянул мне «Пятикнижие Мойсеево». – Это «Тора» на идиш и на русском. Попроси рэб Хаима и он научит тебя читать на мамелушн. Я схватил книгу и хотел бежать, но он остановил меня, напомнил о курице, заложил ее окровавленную голову под крыло бросил в кошелку. По «Пятикнижию» я выучил идиш.

В Израиле напечатан двухтомник воспоминаний Вижницкого раввина Баруха Хагера (да будет благословенна его память) о страданиях депортированных евреев из Румынии, Бессарабии, Буковины в Украину в годы войны. Раввин и его семья попали в Джурин. Их приютила семья Исраэля Гулько. Он вспоминает. С благословения местного раввина Цви Гершла Каральника джуринские евреи приняли беженцев с глубоким сочувствием и пониманием, помогали чем могли, стараясь облегчить им жизнь. В первую субботу пребывания беженцев, во время молитвы раввин Каральник обратился к ним и попросил вести себя скромно, не выделяться. Предупредил об опасности исходящей от крестьян, попросил их снять роскошные меховые шляпы.

О личности раввина Каральника он пишет, что не встречал в своей жизни человека с такой широкой душой, готового сделать все, чтобы помочь нуждающимся. Увидев несчастного еврея без обуви, раввин снял свои сапоги и отдал их. Все свои подушки он также раздал. Раввин Цви Гершл Каральник был шестым поколением раввина Рафаэля Мэварэшэт, провозглашенного праведниками его поколения «Праведный Человек» и обещавший своим сыновьям, что будут у них в роду раввины в шести поколениях.

Беженцы рассказывают, что раввин был действительно «святым», он смог из разных источников собрать деньги и каждый день кормил 30 человек. Каждый, кто стучал в его дверь, получал еду, одежду и внимание. Но всех нуждающихся обеспечить было невозможно... Далее Барух Хагер пишет, что Каральник был великим человеком. Своей безграничной верой в Б-га и честностью, снискал уважение не только среди евреев, но и среди украинцев. Евреи и неевреи приходили к нему за советом.

В местечке рассказывали следующую легенду. Как-то пришел к нему мужчина за советом: жена не соглашается на развод. Он во всем винил жену и выливал на нее ушаты грязи. Рэбэ выслушал его до конца и спросил:
- У тебя все?
- Да, все,- ответил мужчина.
- Ну, тогда ты свободен и можешь идти, - сказал ему рэбэ
- А как же совет?
- Если она еще твоя жена, то ты не вправе лить на нее грязь, а если она уже
не твоя жена, то тем более, на чужую женщину лить грязь нельзя! Ты не мужчина! Иди! Совета тебе не будет!

Личными усилиями неоднократно удавалось раввину отвести трагедию от беженцев. Около 1000 человек разместились в синагоге. Он разрешил использовать мебель синагоги как топливо, чтобы согреть их в сильные морозы. Сам страдал от сильных болей в спине. Правой рукой раввина была его жена. К субботе она готовила очень много еды и раздавала голодным. В канун Рош-а-Шана раввин написал всем беженцам стихи благословения :

Моим друзьям и членам их семей,
Всем людям из Буковины, Бессарабии и Румынии.
Я благословляю всех в канун Рош-аШана.
Прошедший год уходит, Новый год вступает в свои права,
Я благословляю всех, чтобы были все записаны в Книгу жизни.
Мужчинам и женщинам я желаю мира, здоровья, радости и счастья в каждом доме,
Чтобы все плохое, все трудности остались в старом году, чтобы не разбивались сердца,
Чтобы Новый год вылечил всех больных,
Чтобы было всегда, что кушать и пить.
Мое благословение помните во все дни Вашей жизни - это не просто слова, это благословение из глубины души.
И еще добавлю: чтобы никогда в мире евреи не исчезли, но чтобы исчез антисемитизм и никогда не возродился.

ВАШ ДРУГ ЦВИ КАРАЛЬНИК.

А вот что пишет мой земляк, а сейчас гражданин США Морис Бронштейн в своей книге «Джурин».

Моя мама, Фрума Бронштейн, пользовалась репутацией мудрой и справедливой женщины. Я не раз был свидетелем бесед мамы с шойхетом Гершл Каральником. К нему приходили люди со своими проблемами, и он часто советовался с мамой, интересовался ее мнением по данным вопросам. Надо сказать, что при всей своей занятости и повседневных заботах, мама никогда не забывала о своих еврейских корнях, всячески старалась соблюдать еврейские традиции. Гершл Каральник был в какой-то мере символом иудаизме в Джурине. Как сейчас вижу его благообразное лицо, обрамленное аккуратной белой бородкой, в ермолке и черном сюртуке. Знаю, что люди его уважали и почитали. Мне трудно сказать, какую функцию он выполнял, оставался ли он раввином в классическом смысле, каким был до войны. Для нас, детишек, он был человеком, к которому нас посылали родители, чтобы зарезать курицу. Еще мне известно, что он встречался с попом и они вели богословские беседы и очень уважительно относились друг к другу. Хочу добавить, когда бываю на кладбище- всегда подхожу к могиле этого светлого человека и ложу камешек. Да будет благословенна его память!

Еще одно воспоминание Клары Крейчман.
Это был необыкновенный человек. Для каждого у него что-то находилось: либо материальная помощь, либо моральная поддержка, а иногда просто совет. В 1952 году я работала бухгалтером в райпотребсоюзе. Директор раймага С. инсценировал кражу и поджог магазина, что оценивалось большим ущербом. К этому делу стали «клеить» и второстепенных лиц, в том числе и меня. Моей матери откровенно сказали, что нужно дать взятку. Часть суммы собрали родственники, а остальные.… Где взять? К кому обратиться? И мать пошла к Каральнику. Он внимательно ее выслушал, дал ей деньги и сказал: « Когда сможешь, отдашь!» Со временем, конечно, деньги вернули. Но тот факт, что в критический для меня момент его помощь спасла меня от тюрьмы, я не забываю никогда!

По соседству с раввином жила семья Аврум - Шлойме Барштейн. За долгие годы сложились между семьями очень близкие отношения. Его дочь Лиза вспоминает, что очень часто она помогала относить приготовленную пищу в синагогу, а ее отец каким-то образом раздобыл воз соломы и завез в синагогу: какая- никакая, а все таки подстилка. Еще Лиза рассказала, что когда у нее родился сын в 1949 году, то она обратилась к близкому соседу за помощью. Рэбэ взял на себя большую ответственность и сделал обрезание. Ему ассистировал Меер Капустян. Кстати, Лиза мне рассказала о его семье. У него было пятеро детей. Сын Ушер жил на станции Рахны, сын Вева, сын Нухым работал в Джурине, дочь Хайка, у которой были две девочки: Бася и Поля, и еще одна дочь Фейгале, у которой был мальчик.

А мы (я, бабушка, дедушка, тети, дети) жили напротив, через дорогу. Дед Шимон коцев (мясник) пользовался авторитетом у рава и, вообще, в местечке. В силу их профессиональных занятий они общались очень часто. Суку раввину делал дед и был там первым гостем. Я во время «производственного процесса» выполнял подсобные действия. Ходил и приглашал шойхета, когда уже все было подготовлено. Но так как эта работа проводилась ночью, то главная моя функция была обеспечить освещение поля действия (держать свечу). Поэтому я имел возможность постоянно общаться с равом. Много поучительного я узнал от него и это осталось со мной навсегда. Когда я стал старше он мне сказал: «Ты даже представить себе не можешь, какая была у тебя мать!..» И он рассказал мне, как он принял смерть мамы.

Моя мама Роза в 28 лет родила брата Леню (это было в феврале 1940 года). Отец воевал в Финляндии. Ослабленный организм после родов, постоянное переживание за жизнь отца сделали свое дело и воспаление легких перешло в туберкулез, что приковало ее к постели. Отсутствие эффективных лекарств да и уровень медицины того времени вели к развязке. Однажды она попросила пригласить раввина. В доме начался переполох: как так, она ведь была атеисткой, никогда не ходила в синагогу и, вдруг на тебе - пригласите ей раввина! Посоветовавшись они решили пойти к рэбэ, не зная как он воспримет это приглашение.
Едва раввин услышал переданную ему просьбу матери, он тут же собрался и пришел. Мать попросила оставить их одних. А раввину она сказала:

- Рэбэ, Вы знаете, что я в Б-га не верила, не ходила в синагогу, не молилась. Сейчас болезнь приковала меня к постели. Явите свою силу! Либо сделайте так, чтобы я встала с постели, либо прекратите мои мучения, чтобы я умерла…
- Дочь моя, дай мне твою руку! – он взял ее руку, стал читать молитву и она скончалась.

Сегодня, по прошествии стольких лет, уже будучи далеко немолодым, немало повидавшим на своем веку человеком, я не перестаю удивляться причудливым изгибам судьбы и нашему еврейскому миропониманию, мироощущению. Атеистка, комсомолка, способствовавшая в какой-то мере разрушению патриархально-религиозного уклада своей общины, шедшая в кильватере политики новой власти большевиков, разрушителей норм «старой морали», крушивших с одинаковым энтузиазмом и церкви, и мечети, и синагоги, моя мать на пороге Вечности словно просила прощения у Творца за содеянное, хотя, в сущности, не успела перед Ним провиниться, вернулась к Нему, к корням, к себе и своему народу!

А время шло. Я выбился в «хорошисты», меня избрали секретарем комсомольской организации. Мы сажали деревья, собирали металлом и макулатуру, благоустраивали стадион. Однажды, после уроков, мы взяли лопаты, грабли и пошли приводить в порядок беговые дорожки на стадионе. Когда я возвращался домой, наш сосед рэбэ Каральник позвал меня к себе на завалинку и спросил:

- Янкале, скажи-ка мне, сколько вам заплатили за эту работу?
- Нисколько. Мы ее делаем бесплатно, более того, с желанием, с удовольствием! – с гордостью ответил я.
- Но что ты сказал ребятам, что они тебя послушали и, вообще, какой там у вас порядок в организации?

Как я уже отмечал ранее, все интересовало этого человека - и жизнь, и нравы, и досуг молодежи. Теперь же мне видится все несколько по-иному. Уже здесь, в Израиле, я понял: наверное рэбэ не раз задавал себе вопрос: что же произошло и что он, раввин Гершл Каральник, упустил в своей Великой миссии, что молодежь, пошла не за ним, а за безбожниками-коммунистами и комсомольцами…

Успокойтесь, милейший рэбэ Каральник! Время все расставило по своим местам! Пришло время запоздалого прозрения для всех, в том числе и для нашего народа, отлученного безбожной властью от своих национально-религиозных корней. Да, мы светские люди, но, постепенно и мы и поколения наших детей и внуков вернутся не только в дом свой, но и к самим себе, и будет у них авторитетом такой глубоконравственный человек, как Вы, раввин Гершл Каральник, а не какой-то комсомольский безбожник!

Раввин часто общался с местным попом. Очевидно, у них было что обсуждать. Оба имели громадное влияние на паству и пользовались непререкаемым авторитетом. Это не раз доказывалось, особенно в плохие времена. Священник вместе со старостой на въезде в местечко повесили щит: «В местечке свирепствует тиф!».

Это здорово сдерживало немцев, которые рвались в местечко, чтобы решить еврейский вопрос. Разве не доказательством является тот факт, что до сих пор сохранились дружественные связи между украинцами и евреями, что нет в Джурине проявлений вандализма. Все это закладывалось годами и в этой работе большая заслуга этого необыкновенного человека ЦВИ ГЕРШЛА КАРАЛЬНИКА – светлая ему память!
Умер Гершл Каральник 1959 году. Похоронен в Джурине. Инициативная группа задумывается над вопросом, что необходимо сделать, чтоб облагородить его могилу.

Мы, жившие рядом с ним, слушавшие его гордимся, что нам выпала честь знать такого ЧЕЛОВЕКА.

 

назад