|
Григорий Рейхман
«Сгулот hа-зикарон» в дословном переводе звучит как «свойства памяти».
Память может не уйти в небытие вместе с ее носителем, но воплотиться в книгу, картину, скульптуру, фильм и
т.д., рассказать не только о страданиях, но и о том, что жизнь
продолжается, что выстрадавшие ужасы нацизма не утратили веру в
человечность и человека, смогли найти в себе силы, чтобы создать семьи,
воспитать детей, дождаться внуков и правнуков Несколько сот произведений искусства, полных человеческой боли,
страданий. Различные сюжеты, техники исполнения рисунков, картин,
скульптур. Не в этом суть. В достоверности!.. Слушая выступления председателя совета директоров «Яд Вашем» Авнера
Шалева и главного хранителя музея искусств Иегудит Шендар, автор этих
строк старался зафиксировать в своей памяти присутствие не только
выживших в Катастрофе, чьи произведения - поистине свидетельства
обвинения и грозное предупреждение грядущим поколениям, но и то, как они
держат на руках малышей. Будущее Израиля. Нашего народа… Проходя мимо одной картины, не смог сдержать эмоций: больно, очень
больно, почти физически. Как же точно сумел художник передать свои
чувства. И не важно, где пережил он Шоа – в лагере, в гетто или
скрывался на оккупированной территории, был ли он или она спасены чужими
незнакомыми людьми, рисковавшими жизнями. Важна правда. Одна на всех… - Не могу рисовать кошмары, - услышал рядом голос пожилого человека.
Эдуард Левин, художник. На мой вопрос, есть ли здесь его работы, подвел
к картинке, сделанной с фотографии, на которой мальчик с шестиконечной
Звездой Давида.
Почти все из оказавшихся в Минском гетто еврейских детей погибли. Слушая художника, вспомнил
рассказ бывшего узника гетто
Давида Таубкина, спасенного главврачем детской больницы в русском районе
Еленой Ивановной Николаевой, Праведницей мира. Праведник мира Василий
Орлов, чиновник Белорусской управы по детским делам, знал о
еврейском происхождении детей из гетто и оформлял их в русские детдома. А скольких таких мальчиков и девочек спасти не
смогли... …Трудно быть равнодушным, даже если ты «в теме» уже не в первый год.
Потрясает голова, словно исклеванная пулями. Женщина в инвалидном кресле
рядом: «А меня не удивляет… Мы прибыли в Берген-Бельзен, на земле лежали
мертвецы…Голод, тиф…». Лили Кертес не скульптор, но скульптура,
выставленная здесь - на обложке ее книги. Она автор нескольких книг,
одна из ведущих тем – Шоа. Сама из Венгрии, из города Эгер. На короткое
время попала в Освенцим. «Нас гнали через город венгры – жандармы.
Вооруженные до зубов, словно мы преступники какие. Я считала Эгер своей
родиной, но город и жители оказались чужими…». У нее нет «традиционного»
освенцимского «вечного клейма», вытатуированного номера: «Немцам было не
до этого, летом 1944 года венгерских евреев убивали тысячами в день,
торопились, боялись, что останемся жить…». Работала на одном из заводов,
потом попала в Берген-Бельзен… …Будущему художнику Габи Нейману из Чехословакии, а в Освенциме
гефтлингу номер B 14206, не было восьми лет, когда его освободила из
Освенцима Красная армия. Он был одним из малышей детского блока, кто
попал на фотографию, сделанную советским капитаном Воронцовым. Она
всемирно известна. Габи разыскал своих товарищей по несчастью и
сфотографировался под тем самым снимком. Его картина (1990г.) называется
«Намеки». Я спросил его, что могут означать две темные извилистые лини
на белом, словно снег, листе. Тела погибших? Следы дыма? Пепла? Габи
ответил, что зритель должен додумывать сам. Любое из предположений может
быть верным… София Либо–Вавржиняк из Виленского гетто. Была спасена литовцами на
«арийской» стороне. Ее отец, д-р Александр Либо, был знаком с недавно
скончавшимся поэтом и партизаном Аврахамом Суцкевером. Мать – оперная
певица, Вера Либо. Она – мастер по изготовлению кукол. В них целый мир
еврейского штетла, безжалостно уничтоженный нацистами…
* Газета «Вести» (Израиль), приложение «Вести–Иерусалим», 15 апреля 2010г.
(Чтобы увеличить картинку, кликните на ней) |
||||||||||||||
|
