|
Под псевдонимом «Дубосек»*
В канун 65- й годовщины Великой Победы вышла из печати книга ашдодца Зиновия Кнеля "Судьба "Дубосека" (Из гетто до Берлина)" (Ашкелон - Тель-Авив, 2010, 248с.).
Зиновий (Зелик) - единственный из ашдодских ветеранов Второй мировой, принявший участие в работе Берлинской конференции «Уроки Второй мировой войны и Холокоста». В Израиле - 30 лет. Часто выступает перед школьниками на русском и иврите с рассказами о Катастрофе, об участии евреев в партизанском движении. До войны семья Зиновия жила в местечке Любань в Белоруссии. … Возле имени Кнеля в партизанском «деле» значится «Дубосек». Что значит это слово - об этом и книга. Начинает рассказ Зиновий Кнель (ему на момент вторжения еще не исполнилось 15) не с прихода немцев в Любань, а с корней, довоенного еврейского мира, растоптанного сапогом германского завоевателя. Полесье - граница Минской и Гомельской областей. Население Любани, патриархального местечка среди болот, наполовину еврейское: идиш, традиции, праздники: мацу на Песах пекли на каждой улице по очереди. «Рождались дети, им давали еврейские имена, тогда и в мыслях не было, что наступят времена, когда эти еврейские имена станут препятствием для поступления на учебу или на работу". Родители матери были религиозными людьми, занимали положение в общине штетла. Дядя по материнской линии, живший до начало Второй мировой войны в Барановичах, входивших в то время в состав Польши, Давид (Довид) Каценельсон, был учителем. Юность его прошла в ешивах г. Мир, Лиды, Одессы. Среди учителей в Одессе был и Хаим Нахман Бялик. Незадолго до нападения Германии на Польшу Давид уехал с женой в Палестину, где проживал один из его сыновей. Второй сражался и погиб в Испании в 1937 году. Вернуться в Барановичи, отошедшие к Советскому Союзу в сентябре 1939 года, Давид не смог. Скончался в Тель-Авиве в возрасте 65 лет в 1952 году. В 1922 году сюда прибыл в составе отряда красноармейцев для разгрома учинивших кровавые еврейские погромы в Любани банд Булак-Балаховича молодой еврейский парень Берл Кнель и остался в леспромхозе, женившись на Кейле Каценельсон. У Зелика было три сестры. Выжили отец, ушедший на фронт в конце июня 41-го, и сам Зелик.
…Спустя много лет, будучи репатриантом, Зиновий Кнель получил от кузена Гидеона на память о матери - 20 открыток, написанных на идиш и отправленных ею в Палестину (перевод Р. Городинской), фотографию. Переписка – уникальна. Она позволяет понять взаимоотношения в семье, неразрывность родственных уз, еврейскую солидарность. Условия жизни в Подмандатной Палестине были тяжелыми, и Кейля помогала Давиду, чем могла, посылая деньги и вещи. 19.10.1940 года. «…Одно хочу, чтобы мы еще могли увидеться. Как бы я тогда была счастлива! Еще хочу у тебя узнать, как можно поехать из Барановичей в Палестину и второе – есть ли у тебя там работа или ты по-прежнему свободный. Оставайтесь здоровы. С любовью, Кейля» Последняя открытка в Подмандатную Палестину была написана 13.06.1941 года, а спустя три дня, 19.06.1941г. ушла из Минска в далекую Палестину. Последнее «прости». 27 июня 1941 года в Любань въехал передовой отряд немецких мотоциклистов. Историков Холокоста до сих пор волнует вопрос, насколько представляли себе евреи масштабы грозящей им опасности? Этот вопрос задает себе и автор, и у него. есть ответ: «Мы не знали, что в первую очередь они (т.е. нацисты – Г.Р.) уничтожают евреев». Во многом дезориентировал «мирный договор» с Германией, а кинофильм «Профессор Мамлок», по его мнению, был далек от реальности… Первый день «новой власти» Зиновий Кнель датирует 4 июля 1941 года. «С утра в каждый дом заходило по два немца, они всех мужчин, русских белорусов, евреев, мальчиков высокого роста выводили на улицу под конвоем сопровождали на центральную площадь местечка». Немцы погнали всех мужчин местечка одной колонной к песчаному карьеру у деревни Костюковичи. Русских и белорусов отпустили, мужчин-евреев – 200 человек расстреляли (израильский историк А. Каганович на основании архивных данных «Яд Вашем датирует эту акцию в Костюковском лесу 2.8.1941г., в день траура и поста «Тиша бе-Ав») После были вывешены приказы комендатуры о «желтых звездах» и переселении в гетто в трехдневный срок. В книге отмечена роль местных коллаборационистов-полицаев: «Они озверели, упиваясь властью, приходили в гетто, отбирали последнее, что еще оставалось в домах евреев». В поисках золота у соседей, пишет З. Кнель, полицаи во главе с начальником полиции Березовским обнаружили бочки с квашенной капустой с огурцами, и Березовский вылил в них канистру керосина. В ночь с 6 на 7 ноября партизаны напали на гарнизон и полицаев, убив несколько десятков. В ответ гитлеровцы устроили погром. Спасаться пришлось в убежище в доме школьного товарища, под будкой уборной, в выгребной яме. Вместе с Зиновием пытались спастись в ней еще с десяток человек. «Мужчин, которых поймали в этот день, расстреляли». …Утром 4 декабря 1941 года началась ликвидация гетто. Оставшихся после акций примерно 700 человек четырьмя колоннами погнали в сторону МТС. «Мы увидели скопление людей впереди, но это были все немцы и полицаи. Они стояли возле длинных настилов, но приблизившись к ним, мы увидели большие металлические щиты, их было три, а в двадцати метрах от них работала большая машина, она гудела как трактор <…>Я понял, что так фашисты решили сэкономить боеприпасы, что нас убьют электрическим током. Тут нашу колонну разделили на три группы и поставили на эти железные плиты. Впереди стояли немцы и полицаи. Все поняли, что наступил наш конец, плакали дети и женщины, некоторые молились. Думаю, что у всех, в том числе у меня, если были черные волосы, они стали седыми». Стоит удивляться цепкой памяти, наблюдательности автора, запомнившего чуть ли не поэтапно ход самой акции, но и такие детали, как реакцию палачей. С одной стороны, холодное, надменное безразличие немцев, выполнявших «повседневную работу» с другой – ожесточенное рвение полицаев, некоторым из которых еще придется ответить сполна за злодеяния. И еще – даже на пороге неминуемой гибели, евреи вели себя достойно, опровергая бытовавший стереотип «шли, словно скот на бойню». Память сохранила и донесла имя Хайсоре Бискина с Ленинской улицы, выкрикнувшей в последние минуты проклятие палачам. Как указано в статье А. Кагановича, З. Кнелю было суждено уцелеть благодаря калошам. (по-видимому, речь о единичном «эксперименте», не вошедшем в систему способе народоубийства. На оккупированных территориях СССР евреев, в основном, расстреливали, закапывали и сжигали, вешали и душили в «душегубках» и т.д. – прим. Г.Р.). В 1943 году тела погибших, указывает историк, были сожжены. Следует полагать, что сожжение проводилось нацистами в рамках «Особой операции – 1005» - «Sonderaktion 1005» по заметанию следов массовых убийств. В 1964 году на месте уничтожения евреев Любанского гетто Давид Комиссаров установил памятник с надписью «Погибшим советским гражданам», а рядом с Домом культуры – местом расстрела евреев 8 ноября 1941 года, лишь в конце 80-х установлена с соответствующей надписью мемориальная доска…
У каждого выжившего в Шоа был «свой» спаситель. Для Зелика им оказался одноклассник Михли, один из руководителей молодежного подполья, Владимир Луковский. Он указал Зелику путь к партизанам. Весной 1942 года Владимир вместе с товарищем, Болеславом Куркевичем был схвачен гестапо и расстрелян после пыток. О том, каково было уцелевшему беглецу-еврею вступать в партизанский отряд, написано немало. Пришлось «приписать» два года и на два года сменить фамилию. Так, с 10 декабря 1941 года до 14 июля 1944г. Зелик Кнель превратился в Женю Григорьева, бойца партизанского отряда «Комарова». Лишь впоследствии он узнал, что настоящая фамилия командира – Василий Захарович Корж. Участник гражданской войны в Испании. В обязанности партизана «Жени Григорьева» входило встречать возвращающихся с заданий партизан, размещать их на постой по домам, обеспечивать горячей едой. Поэтому и обращались к нему как к «Жене Коменданту». В феврале 1942 года впервые участвовал в бою во время передислокации отряда в Пинскую область, а спустя полгода, в июне, принял «Присягу белорусского партизана». Воспоминания юного партизана почти не содержат описаний батальных сцен, боев. Начисто отсутствуют «акшн» и героика. Тон сдержанный. «Зарисовки с натуры». Повседневный, рутинно - монотонный бивачный быт, пот и кровь. «Война совсем не фейерверк, а просто трудная работа». Некоторые сцены шокируют фотографической достоверностью. «Я был верхом на лошади, и вдруг лошадь присела на четвереньки, не повалилась на бок, а именно присела. Оказалось, что у лошади прострелены ноги». Такое не выдумаешь. В апреле 1943-го случился разговор в «секрете» с напарником, опознавшим среди партизан недавнего полицая. Сменившись с поста, Зиновий немедленно доложил об этом по команде. Вызов к особисту, и - новое секретное задание: выявлять диверсантов и провокаторов. Псевдоним подсказала жизнь - стук дятла. Так он стал контрразведчиком. Бдительность Дубосека не раз помогала избежать беды. Хотя и самому доставалось изрядно. В дни рельсовой войны контузило, засыпало землей. Выжил, вернулся в строй. …23 июня 1944 года - операция «Багратион». Помогая наступавшим советским войскам, партизаны уничтожали попавших в окружение, бродивших по лесам гитлеровцев. Пленных не брали – лагерей для них у партизан не было. Расстреливали. В том числе и Кнель - судья и вершитель приговора за безвинную кровь матери и сестер, сотен соплеменников. 3 июля состоялся парад партизанских сил в Минске, а 14 июля такой парад прошел в и освобожденном Пинске. Это был парад встретившегося с частями Красной армии Пинского партизанского соединения Василия Коржа, в числе которого сражалась бригада Буденного. Из 1078 бойцов бригады – 90 евреев. Бойцу Жене Григорьеву – Зиновию Кнелю едва минуло семнадцать. Он мог, разумеется, оставить себе партизанскую фамилию – Женя Григорьев. Сменить «пятую графу». Мог и остаться в тылу, не проситься на передовую. Но слишком сильны оказались еврейская самоидентификация и желание продолжать войну до самой Победы…
«Скорее на передовую!» Служить пришлось в разведроте: прочесывать леса в полосе наступления войск 1-го Белорусского фронта, брать «языков» и доставлять пленных с передовой в штаб армии. Впереди были бои и штурм знаменитых Зееловских высот. В день капитуляции Берлина 2 мая 1945 года, разведрота, в которой служил сержант Зиновий Кнель, находилась в центре, на углу Фоссштрассе и Вильгельмштрассе, где располагалась Имперская канцелярия. «Нам было поручено захватить немецкие архивы и документы». Пройдет менее полугода и грудь партизана и воина украсят медали «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», «За победу над Германией». Летом 1948 года о служившем в Германии на военно-почтовой станции старшем сержанте Зиновии Кнеле - «Дубосеке» вспомнили… в военной контрразведке. Особисты расспрашивали о переписке Зиновия с жившим в новорожденном Еврейском государстве дядей, которому было послано не только письмо, но и фото, да еще в военной форме. «Я написал, что служу в Красной Армии, нахожусь в Германии, что отомстил проклятым извергам за маму и четырех моих сестер, что я, уходя из гетто, где были убиты фашистами все евреи Любани, дал клятву, что отомщу фашистам, - ответил вчерашний воин. Рассказал он, как сидел в засадах и громил полицейские гарнизоны, как бил гитлеровцев на фронте, в составе Действующей армии. Дошло и до псевдонима «Дубосек». На предъявленных чекистами фото «Дубосек» опознал начальника полиции Березовского и ряд полицаев. Его предупредили о запрете на переписку с родными за рубежом и о неразглашении деталей «задушевной беседы», которая могла бы кончиться для «Дубосека» плачевно, если принять во внимание сопутствующий исторический фон: это убийство Михоэлса, и начало витка антисемитской компании с разгромом ЕАК, с одной стороны, с другой же - рождение Израиля, воплощения мечты таких, как погибшая мама Кейля… В 1959 году начальника полиции Березовского осудили, расстреляли. Полицай Ременчик осужден на 25 лет. Общественным обвинителем был бывший узник и партизан Мотл Кустанович. Его мать Либа дала свидетельские показания, говорится в статье историка А. Кагановича. Полагаю, не последнюю роль в возмездии, настигшем палачей, сыграли и данные особистам показания «Дубосека». … Последние главы автобиографической повести «Судьба «Дубосека», посвящены поездке в Берлин спустя более 60 лет после войны. Они полны оптимизма: у 83-летнего Зиновия Кнеля двое взрослых детей и трое внуков, появившихся на свет в Еврейском государстве. Несмотря на невзгоды он, прошедший путь от гетто Любани до Берлина – Победитель!.. * "Вести", приложение "Ветеран и воин" 5 мая 2010г. См. также:
Борис Молин. Евреи
Любани, Марк Маковицкий.
Здравствуйте. |
||||
|
