Ангел из Бухенвальда*

Антонин Калина, Праведник народов мира

Таль Башан
Фото: Дорон Голан и семейные архивы

Почти семь десятилетий мало кто знал о подвиге «чешского Шиндлера» – Антонина Калины, который, рискуя собственной жизнью, спас от неминуемой смерти в Бухенвальде почти 1000 еврейских детей. Калина получил звание Праведника мира лишь спустя более двадцати лет после своей смерти, но спасенные им и проживающие в Израиле бывшие узники концлагеря не забывают своего Ангела из блока 66.

11 апреля 1945 года, в день, когда войска американского генерала Паттона вошли в освобожденный ими концлагерь Бухенвальд, они нашли между бараками и сложенными штабелями трупами умерших узников 904 живых еврейских подростка. На снимках американских солдат того дня перед нами предстает большая группа наголо остриженных, одетых в тряпье детей, которые, однако, не выглядят голодными и тощими, как их сверстники из многих других концлагерей. Эти же фотографии запечатлели стоящего рядом с детьми невысокого мужчину, который оказался политическим заключенным Бухенвальда, чехом Антонином Калиной. И именно ему, не еврею, все эти 904 ребенка были обязаны своей жизнью.

- Весь мир знает об Оскаре Шиндлере, спасшем 1200 евреев, и о «британском Шиндлере» - Николасе Уинтоне, который вывез еще до начала Второй мировой войны из Чехии в Англию почти 700 еврейских детей. Однако почти никто, даже в самой Чехии, не знает о «чешском Шиндлере», который, сам будучи заключенным, спас почти тысячу еврейских детей, - рассказывает чешских писатель и журналист, ведущий авторской программы на чешском телевидении Станислав Мотель. Впервые он написал об истории Антонина Калины в 2009 году, а спустя четыре года в свет вышла его книга «Дети Калины», на основе которой был снят документальный фильм под таким же названием. Годом раньше сын одного из спасенных Калиной детей, Стивен Московиц, также выпустил свой фильм «Дети блока 66». В это же время группа спасенных детей Бухенвальда подали просьбу в музей «Яд ва-Шем» о признании Антонина Калины Праведником мира, и в 2012 году ему было присвоено это звание. В 2014 году президент Чехии признал Калину Праведником народа Чехии.

Антонин Калина

- Когда я узнал от своих израильских друзей - выходцев из Чехии, об Антонине Калине, - продолжает Мотель, - то начал разыскивать других узников Бухенвальда в нашей стране, в Америке, в Израиле. Спустя некоторое время мои записи обросли огромным количеством свидетельств, и среди них был, в том числе, документальный фильм о Калине, снятый американскими кинодокументалистами в 1988 году, незадолго до его смерти. В этом фильме – единственном, где мы можем видеть живого героя, авторы спрашивают 87-летнего Калину, как он чувствует себя в роли спасителя почти тысячи еврейских детей. «Это самая чудесная история моей жизни», - отвечает Калина.

Но он даже не думал о том, что сделал что-то особенное – кроме того, что его обязывало сделать это как человека. За всю свою жизнь он никому не рассказывал о своей «чудесной истории»– просто продолжал жить, как все остальные люди.

Один из тех, кто обязан жизнью Антонину Калине – израильтянин Нафтали Фюрст. Трудно поверить, что пришлось пережить этому человеку в раннем детстве. Он родился в Словакии, и в начале войны был отправлен вместе с родителями в трудовой лагерь в Венгрии. Потом – транспорт в Аушвиц-Биркенау, где мальчика разлучили с родителями. Три дня его вместе с другими детьми гнали по снегу в соседний лагерь, и за эти дни он не раз смотрел смерти в лицо. На его глазах она забирала тех, кто падал от холода и голода. «Они падали, как мухи, и если существует Геенна, то она выглядела именно так», - вспоминает 84-летний Нафтали, который, как и многие другие бывшие узники концлагерей и гетто, до последнего времени не любили вспоминать о тех годах.

В январе 1945-го, в возрасте 12 лет, его вместе с 14-летним братом Шмуэлем отправили в угольном вагоне при 25-градусном морозе в лагерь Бухенвальд, располагавшийся в семи километрах от символа немецкой культуры – Веймара. «Внутри вагона лежал метровый слой снега, по вагону гулял пронизывающий ледяной ветер, и тот, кто засыпал, уже не просыпался. Я лежал около стены, и брат стерег меня, чтобы я не заснул. Не представляю, как мы доехали за эти два дня живыми до лагеря». В эти дни транспорты на Бухенвальд шли заполненными до отказа. В конце 1944 – начале 1945 годов немцы уже ощущали дыхание своего поражения. Советские войска перешли Восточный Одер, армии союзников по антигитлеровской коалиции приближались с Запада. Немцы начали в спешном порядке освобождать от заключенных лагеря в Польше, однако евреев они оставляли в них до последней минуты, а затем отправляли эшелонами вглубь Германии – в надежде, что по дороге они умрут от голода, холода или тифа. Среди этих заключенных находились и тысячи детей 12-15 лет, разлученных с родителями, и большинство из них страдали физическими и душевными заболеваниями.

До 1945 года в Бухенвальд поступило 250 тысяч человек. В их числе были и политические заключенные – социал-демократы, коммунисты, активисты антифашистских общественных организаций… Их доставили сюда из Германии, Франции, Бельгии, Чехии, Польши. Среди них были, к примеру, премьер-министр Франции Леон Блюм, довоенный мэр Праги Петр Зенкл.

- Управляли лагерями, естественно, сами фашисты, но ни один крупный лагерь не мог справиться без помощи самих заключенных, - говорит американский историк профессор Кан Вельцер. – Немцы использовали их ежедневно на самых разных работах, причем, в конце войны, когда по лагерям гулял тиф, они вообще опасались сами входить туда. А поскольку политзаключенные были, как правило, люди образованные, им доверяли и некоторые ответственные должности. Среди таких заключенных был и Антонин Калина.

Он родился в 1902 году в чешском городе Тршебич, который когда-то принадлежал к знаменитым центрам еврейской культуры Моравии. Здешняя еврейская община была даже большей, чем в Праге, так что Антонин с детства считал это окружение вполне естественным. Скорее всего, и среди друзей его юности были еврейские дети. Семья Антонина, состоявшая из десяти человек, была бедной, и мальчик уже в раннем возрасте начал работать. Он нигде не учился, но активно занимался самообразованием и овладел несколькими языками, включая немецкий. Проникшись идеями социального равенства, он примкнул к коммунистам и стал в 30-х годах прошлого века одним из организаторов демонстраций в защиту прав рабочих, борясь, в том числе, против самого большого фабриканта города – владельца обувной фабрики Томаша Бати (эта известная фирма существует по сей день).

- До 1935 года, - рассказывает Станислав Мотель, - против Калины было подано 38 обвинительных заключений за организацию незаконных массовых мероприятий. Несколько раз его сажали в тюрьму. Как только немцы вошли в Чехию, они отправили Калину в концлагерь Дахау. Ему не дали даже зайти домой – забрали сразу у фабричного станка. А в 1939 году его переправили в Бухенвальд, где он и дождался освобождения – в том числе, благодаря отличному знанию немецкого. Когда зимой 1945-го в Бухенвальд прибыла большая группа детей, Антонин Калина был старшим по баракам. Никогда прежде этот лагерь не принимал детей – они были, в основном, узниками Аушвица, а тут Калина и его взрослые товарищи увидели вдруг перед собой чахлых, едва держащихся на ногах малышей и подростков. «Половина мертвых, без всякого шанса на жизнь».

Взрослые начали обсуждать между собой, что делать с этими детьми, и решили, что их необходимо спасти. Спасти во что бы то ни стало. Тот, кто претворил это решение в жизнь, был Калина. Как ответственный за все бараки, он собрал прибывших в одном блоке – под номером 66, располагавшемся на самом краю лагеря. Здесь он мог заботиться о ребятах, не привлекая особого внимания гитлеровцев. Правда, многие из его товарищей были против такой идеи – они считали, что немцам, наоборот, будет легче забрать из блока всех детей одним разом, но Калина настоял на своем. И оказался прав.

По прибытии в Бухенвальд Нафтали Фюрст и его старший брат были помещены поначалу в блок 45. Здесь они впервые встретили Антонина Калину. Он подошел к ним и сказал, что они должны перейти в другой блок, где условия лучше. «После того, что я прошел, я стал подозрительным, - вспоминает Нафтали, - и ответил, что не хочу никуда переходить. Постепенно он вытянул из меня признание, что я не хочу расставаться с братом. Калина сказал, что хочет спасти меня и обещал, что побеспокоиться также о брате. И он действительно вскоре перевел брата ко мне».

После того, как Калина собрал постепенно всех детей в блоке 66, он доложил охранявшим лагерь эсэсовцам, что в блоке свирепствует тиф. Тифа немцы боялись сильнее огня, и ни один из них после этого заявления не смел приближаться к блоку. Здание блока находилось, действительно, в стороне от других построек, но не было приспособлено для размещения почти тысячи детей. Многие из них спали из-за тесноты на полу, в проходах между скамьями, но все скрашивало впервые увиденное за многие годы человеческое, сострадательное отношение. «Калина и его товарищ Густав Шилер постоянно заботились о нас, приносили еду, достали одеяла. Мы забыли о том, что нас в любой момент могут ударить, накричать на нас, отправить на работу, а самое главное – выгнать из барака по два раза в день наружу, на мороз. То, что мы постоянно испытывали в Аушвице».

Один из заключенных рассказывает в документальном фильме, как Калина организовал на его глазах одеяла для всех детей блока – да не по одному, а по два. «Антонин пришел к «капо» - завхозу лагеря, и попросил у него одеял. «Сколько – пять, десять?» «Две тысячи! - ответил Калина. – И получил». Можно представить, что значили эти одеяла в январе в неотапливаемом бараке… Зная, что перед ним – еврейские дети, Калина организовал для них и особую учебу: он нашел взрослых заключенных, которые приходили в блок 66, чтобы учить ребят идишу и истории.

С приближением сил западной коалиции фашисты стали торопиться освободить лагерь от узников, и в первую очередь это коснулось евреев. Калина понял, что время не ждет, и попросил своего товарища-заключенного, молодого пражского врача Гейнриха Флосера переписать заново имена всех детей – но не ручкой, а карандашом.

- Он сказал моему отцу, - рассказывает сын Гейнриха, - чтобы тот написал имена отчетливо, не как врач. И потом Калина сделал всем детям «арианизацию» - стер все написанные карандашом еврейские имена – типа Шломо или Давид, и изменил их на имена христианские. Он совершил также с некоторыми именами манипуляцию – дал детям номера и имена умерших, с тем, чтобы их вообще не искали. Все это Калина осуществил буквально за день до отправки детей из лагеря. Вечером он собрал их всех в бараке, призвал сорвать с одежды желтые шестиугольные «звезды», раздал вместо них красные треугольники – знак политического заключенного и предупредил, что если на сборе будут называть еврейские имена или прикажут выйти из рядов всех евреев – ни в коем случае не отзываться. «Отныне вы не евреи, вы – чехи, словаки, бельгийцы, поляки, венгры».

- Назавтра, - вспоминает Нафтали Фюрст, - когда эсэсовцы приблизились к блоку и приказали Калине вывести всех еврейских детей к транспорту, он спокойно ответил: «Здесь нет евреев». «А где все твои евреи?» «Не знаю. Здесь нет евреев. Пожалуйста, проверьте по списку». Офицер проверил подписанный врачом список, ругнулся и ушел. Дети начали прыгать от радости, обниматься и плакать. Однако опасность не миновала окончательно. С приближением войск союзников руководство лагеря, стремясь замести следы преступлений, составили список политзаключенных, от которых следовало избавиться в кратчайшее время.

За два дня до освобождения Бухенвальда эсэсовцы согнали всех детей блока 66 в лагерную церковь. Калина в это время отсутствовал в лагере, а когда вернулся и увидел, что блок пуст, рванул, как сумасшедший, к воротам лагеря. Он увидел здесь немцев, с которыми был знаком по работе, и поняв, что ему терять уже нечего, обратился к офицеру: «Минуточку, вы сказали мне, что дети из блока 66 выйдут последними, вместе с больными». «Я так сказал?» «Так точно, герр оберштатфюрер!» Немец был слишком занят, чтобы спорить. Он махнул рукой и сказал: «Забирай их и иди к черту».

Когда 11 апреля 1945 года в три часа пополудни танковый корпус генерала Паттона подошел к Бухенвальду, ворота лагеря были уже распахнуты. Воспользовавшись отъездом многих охранников для сопровождения транспорта с заключенными, восставшие узники захватили территорию лагеря и взяли оружие в свои руки. Нафтали, однако, потерял в эти дни своего брата Шмуэля. Он обошел все бараки, но поиски были тщетными. Стало понятно, что брата, скорее всего, немцы успели схватить в то время, когда тот крутился снаружи около барака, и отправить с транспортом. Так оно и оказалось. Шмуэля обнаружили в лагере Терезин. Сюда с апреля 1945 года нацисты переправили около 14 тысяч евреев из тех лагерей смерти, которые они спешно ликвидировали перед приходом армий антигитлеровской коалиции.

Советские войска, вошедшие в Терезин 8 мая 1945 года, застали в живых 11 тысяч узников. Шмуэля обнаружили едва живым в угольном вагоне под телами умерших. Но Нафтали еще не знал всего этого. В поисках брата он продолжал бродить по баракам и однажды, уставший, зашел вместе с другими уже бывшими узниками в один из блоков и прилег на нары. Вечером туда зашла группа американских солдат, и один из них вынул фотоаппарат.

- Помню, как сомневался, - вспоминает Нафтали, - смотреть мне в объектив или нет, и решил, что буду смотреть прямо в него. Этот снимок можно увидеть сегодня в увеличенном виде на одной из стен музея «Яд ва-Шем» - обойдя весь мир, он стал страшным символом Катастрофы. На нарах в четыре ряда, до самого потолка, лежат недавние узники концлагеря, и среди них – дети. На верхних нарах справа, пятым в третьем ряду, лежит Нафтали Фюрст, а под ним, седьмым во втором ряду – Эли Визель, тот самый легендарный Визель, который стал после войны виднейшим пропагандистом знаний о Катастрофе европейского еврейства. Тогда Эли было 16 лет, и он тоже – в «ангельском» списке Антонина Калины.

Из этого списка два человека стали Нобелевскими лауреатами – Эли Визель и венгерский писатель Имре Кертес. И только эти два имени говорят о том огромном интеллектуальном потенциале, который потерял еврейский народ в огне Катастрофы.

…После окончания войны Антонин Калина возвратился в родной город Тршебич, здесь развелся с прежней женой и женился во второй раз и, переехав в Прагу, проработал многие годы в министерстве промышленности.

После смерти жены он переселился в небольшую деревню, где занялся выращиванием винограда и изготовлением вина. В старости у Калины был диагностирован рак, но, несмотря на уговоры своего давнего друга-врача, того самого бухенвальдского доктора Флосера, он отказался от лечения.

Антонин умер в одиночестве 26 ноября 1990 года, не дожив чуть более года до своего 90-летия.

Спустя 22 года мир признал его заслуги перед человечеством.

*Опубликовано в «Маарив, соф шавуа» (А-мусаф, 21.04.17, стр. 8-10).

Оставить комментарий

назад на главную