Всем пропавшим без вести,
погибшим в плену,
пережившим плен -
посвящается.

Глава 2.

Офлаги. Шталаги.

Один из крупнейших лагерей для пленных офицеров – Офлаг XIII-B (Хаммельбург) находился на территории военного городка, построенного еще до Первой Мировой войны. В центре городка полтора десятка двухэтажных кирпичных казарм, в которых проживали пленные. Количество их все время увеличивалось. Поэтому пришлось выстроить настоящие улицы из «стандартных деревянных, в основном  трехкомнатных бараков. В Хаммельбурге, как и в других офлагах, были бани, обычные армейские уборные, прачечная, раз в неделю работали парикмахеры»[1].
Типовые лагеря для офицеров – офлаги – и летчиков – шталаги-люфт – представляли собой  длинные (64 м) деревянные или асбестоцементные бараки с несколькими входами. Через весь барак тянулся коридор, по обе стороны которого располагались комнаты размером 4,5х9,7 м. (около 44 кв.м). В каждой комнате проживало от 8 до 20 офицеров[2]. Несложный подсчет показывает, что в таком стандартном офицерском бараке могло находиться до 200 человек.
Бараки были оборудованы кухней, столовой,  библиотекой, часовней, комнатой отдыха, а также туалетом и отдельными душевыми [3].
 Крис Кристиансен, один из представителей Красного Креста, неоднократно посещавший лагеря для военнопленных, так описывает типичную картину офицерского лагерного быта: «В комнате стоял длинный стол, две скамьи, 3-х ярусные деревянные нары. На нарах у каждого военнопленного имелся матрас, набитый соломой и опилками, и два одеяла: одно из хлопка – лагерное, второе – шерстяное, полученное от Красного Креста. В комнате находилась печка с трубой, выходящей через крышу. Печку использовали для приготовления или разогрева еды, у стены стояли несколько шкафов для хранения вещей и продуктов, получаемых от Красного Креста. Так как места для многих вещей не хватало, на стенах были навешаны деревянные полочки, а более крупные вещи хранились под нижними нарами. Через всю комнату тянулись веревки для просушки белья после стирки»[4].
Встречались и лучшие условия: 715 французских офицеров были размещены в одной из бывших семинарий с центральным отоплением, оборудованной столами и стульями, другие проживали в старинном монастыре,  третьи – в кадетской школе. Офицеры датской армии жили «если не хорошо, то терпимо» в крепости Кенигштайн на Эльбе[5].
По свидетельству Маркуса Кольба, бывшего узника Шталага-люфт 1-А, обычный день в лагере начинался в  8:15 утренней поверкой, а в воскресенье в 09:45. Каждое утро в 9:00, кроме воскресенья, – осмотр с целью выявления заболевших. Повторная дневная поверка в 16:00.   В любой день и час в бараке мог проводиться обыск [6]...
Повседневный быт в Шталаге немногим отличался от жизни в Офлаге.
    В бараке Шталага, согласно документации, предполагалось наличие  двух помещений: дневного (комната отдыха) и спального. Инструкция  о работе с военнопленными  указывала:
    «Помещение для дневного пребывания должно иметь столы и места для сидения всех военнопленных. Для вещей военнопленных рекомендуется сделать вешалку. Каждый военнопленный должен иметь полку размером 50х50х50 см  для своих личных вещей. Если из-за нехватки места установка полок невозможна в помещении для дневного пребывания, эти полки можно установить в помещении для сна над кроватями.
   Помещение для дневного пребывания  в холодное время года должно отапливаться. Отопительный материал заготавливается на три месяца вперед.
    Зимой помещение должно хорошо проветриваться каждый день.
    Мокрая одежда не должна просыхать на теле, а должна развешиваться для сушки в помещении для дневного пребывания.
    Следует позаботиться об освещении, чтобы каждый военнопленный мог читать и писать.
В спальном помещении каждый военнопленный должен иметь свое место, соломенный матрас, подушку и два шерстяных одеяла. Матрасы из соломы должны быть равномерно наполнены и каждое утро их необходимо встряхивать. Шерстяные одеяла  должны быть равномерно уложены по военному образцу. Это очень важно, поскольку кровати стоят рядами. (На самом деле, обычно в лагерях устанавливались 3-х ярусные нары. –  А. Ш.) Важно, чтобы между отдельными местами для сна были доски или решетки, куда можно было бы положить ноги. Если помещение для сна особенно холодное, надо договориться с комендантом, чтобывыдали третье одеяло. Важно уделить должное внимание проветриванию спального помещения»[7]. 
Однако действительность чаще всего была иной.
Попробуем представить один из обычных лагерных вечеров в  бараке одного из шталагов, в котором содержатся западные военнопленные.
В типовом бараке размещалось 380–400 пленных[8]. В бараке вдоль стен установлены стандартные 3-х ярусные нары, на внешней торцевой стороне которых вбиты гвозди или деревянные штыри, на них тесно висят по 8–10 шинелей[9].  На стене у нар небольшие деревянные полочки с фотографиями жен, детей, близких. Кое-где на полочках стоит будильник, зеркальце, одна или несколько книг; рядом на вбитом в стену гвозде висят армейские котелки. Свободное место на стенах завешано рисунками самодеятельных художников или вырезками из газет и журналов. В бараке тесно, многие военнопленные лежат или сидят по несколько человек на нарах, читают газеты или журналы[10], беседуют друг с другом. По центру барака, в проходе, свисают на длинных проводах несколько ламп в металлических абажурах.
 На одном конце длинного стола группа военнопленных играет в карты, за тем же столом несколько человек читают книги, взятые в лагерной библиотеке.
В углу барака группа военнопленных собралась вокруг аккордеониста, наигрывающего популярные мелодии. Кстати, почти в каждом бараке есть патефон и несколько пластинок, которыми обмениваются.
В противоположном углу несколько человек чистят картошку, готовят еду на маленькой железной печке. Тут же, на стене, висят кухонные принадлежности: котелки, половник, кастрюли[11]. Так как скамеек, табуретов или стульев недостаточно, в  офлагах и в шталагах военнопленным разрешалось сидеть  на нарах.
Шталаги  практически находились на самообслуживании,  так как среди военнопленных были представители различных профессий. Часть военнопленных  шталага,  не входивших в состав рабочих команд, работавших за пределами лагеря, трудилась на территории лагеря. Как правило, это были мастерские, столярная и слесарная, где выполнялись все работы по ремонту или изготовлению необходимых для лагеря предметов, а также бригады: строительная, малярная и сантехническая.
 Имелись также сапожная и портняжная мастерские. В одних лагерях существовали бригады электриков из числа военнопленных, в других – электромастерские, где порой изготовляли   бытовые приборы для нужд лагеря. За работу каждой мастерской отвечал специально назначенный немецкий солдат или унтер-офицер[12].
Часовщики тоже имели свою небольшую мастерскую. В лагере работали парикмахерские «салоны», оборудованные всем необходимым. Часть военнопленных выращивала в лагерной теплице  различные овощи, которые, правда, редко, но попадали на стол самих военнопленных. Пищу готовила специальная бригада из постоянных поваров и сменных кухонных рабочих.
Территория лагеря несколько раз в день тщательно убиралась специальной командой. Военнопленные с метлами, совками  тщательно выметали и убирали мусор с посыпанных мелким гравием или кирпичной крошкой лагерных дорожек и вывозили его на тачках или выносили на ручных носилках на свалку. 
В инструкции о порядке работы Шталага записано, что «за чистоту и порядок в лагере отвечает вахтмайстер. Он  должен ежедневно следить  за выполнением всех работ по уборке и контролировать чистоту в отхожих местах [13].
Западные военнопленные, оказавшиеся в плену, не пропадали без вести. Им была гарантирована связь с родными и близкими. Они имели право ежемесячно отправлять по 5 писем и 4 почтовых открытки. Количество получаемой корреспонденции не ограничивалось.. Например, один военнопленный получил 112 писем в течение двух дней[14].
 Существовала особая процедура написания и отправки корреспонденции. Военнопленные имели право писать письма  только чернилами на листах и открытках особой формы, которые раздавались бесплатно. Лагерный бюджет предусматривал средства и на почтовые расходы военнопленных[15].
Использование военнопленными другой бумаги было запрещено. Письмо разрешалось писать только на родном языке или немецком. Например, английскому военнопленному запрещено писать на французском и наоборот. Письма на немецком языке доставлялись значительно быстрее. Допускалась переписка между военнопленными одной национальности,  находящимися в разных лагерях. В письме запрещалось называть место отправления, указывался только номер Шталага и рабочей команды[16].
Для написания писем выделялся специальный день. В этот день начальник почтовой команды выдавал каждому военнопленному открытку или бумагу для письма. Вечером того же дня все открытки и бумага для писем, независимо от того были они написаны или нет,  отбирались у военнопленных, собирались в  один пакет и передавались в комендатуру Шталага офицеру, который контролировал всю получаемую и отправляемую корреспонденцию. Причем начальник команды должен был следить за тем, чтобы никто не мог воспользоваться вторым листом для письма, взятым у товарища, который  в этот раз не писал родным[17].
 В подчинении офицера, отвечавшего за контроль корреспонденции, находилась группа специальных цензоров. Для работы в ней приглашались местные чиновники и школьные учителя, знающие языки[18]. Любая почтовая связь в обход лагерного почтового контроля была запрещена.
«Почтовая команда»  – постоянная группа военнопленных – под руководством нескольких немцев работала на почтовом складе и лагерной почте, занимаясь приемом и распределением писем и многочисленных посылок, приходивших от родственников и Международного Красного Креста.
Индивидуальные посылки от родственников открывались в присутствии получателя. Все консервные банки, пакеты, присланные из дома, перед выдачей военнопленному вскрывались, чтобы проверить,  не спрятаны  ли в них запрещенные предметы. Любые найденные запрещенные или подозрительные предметы, а также письменные сообщения, книги передавались в отдел Абвера при Шталаге с указанием имени и номера получателя. Если в посылке находились предметы, которые запрещено иметь военнопленным, они конфисковывались[19].
 Международный Красный Крест, а также некоторые христианские организации[20] инспектировали условия содержания военнопленных и оказывали последним всестороннюю помощь, в первую очередь – продовольствием и одеждой[21].
Если бы не помощь Международного Красного Креста,  то проблема питания для военнопленных стала бы практически неразрешимой.
Согласно Гаагской  конвенции 1907 г., питание военнопленных должно соответствовать нормам питания резервных войск страны, захватившей пленных. Однако лагерный рацион был хуже по качеству и меньше по количеству, чем армейский паек резервных немецких частей, и не мог удовлетворить потребности здоровых мужчин 18–30 лет, составлявших большинство военнопленных.
Американские военнопленные вспоминают, что в лагере Шталаг-люфт I они получали ежедневно около 230 г хлеба, 0,5 кг  вареного картофеля, 15 г маргарина, 20 г конины, 20 г мармелада или повидла, 2 кружки «отвратительного кофе из листьев» – утром и вечером [22].
Рацион для западных военнопленных составлял 1500–1900 калорий в день при нормальной потребности не менее 3000 калорий [23].
 Необходимо заметить, что сельское хозяйство Германии не могло обеспечить достаточным количеством продовольствия даже собственное население, причем положение ухудшалось с каждым годом войны. Послевоенные немецкие историки приводят следующие данные: в течение 84 дней, с 7 апреля по 29 июня 1941 г., каждый взрослый получил по 27 кг хлеба, 2,175 кг круп и макаронных изделий, 1,2 кг эрзац-кофе, 5,6 кг мяса, 3,233 кг жиров, 0,75 кг сыра, 0,375 кг творога, 29 яиц, 4,05 кг сахара; картофель до 2 июня продавался свободно, после – по 7 кг на взрослого (на 28 дней). Средняя калорийность ежедневного пайка на человека снизилась с 3000 калорий в 1936–1938 гг. до 2445 калорий в 1940–1941 гг.[24] Каждый немец получал немногим более 320 г хлеба в день и по 400 г картофеля… Понятно, что в этих условиях содержание военнопленных было чрезвычайно затруднительно.
Лагерный рацион не давал военнопленным умереть от истощения, но чувство голода сопровождало их постоянно. Тем не менее, многие западные военнопленные отказывались от  лагерного пайка вообще или съедали только часть его, как, например, было в лагерях Вольгаст и Хаммельбург[25], предпочитая питаться продуктами из посылок Международного Красного Креста, которые они получали регулярно.
Согласно договоренности между Германией и Красным Крестом, каждый военнопленный должен был получать еженедельно  продовольственную посылку. И хотя это соглашение нарушалось, но все же посылки доставлялись не менее двух раз в месяц[26].
Военнопленный подтверждал получение посылки, отправляя почтовую открытку, на которой был указан номер лагеря,  его личный номер и дата получения посылки.
Посылки состояли из разнообразных питательных и калорийных продуктов. Обычное содержимое посылки американского Красного Креста, которую получали американские военнопленные в 1943 г. включало:
тушенка говяжья – 1 б.  (340 г);     кофе или какао –1 б. (113 г);
тушенка свиная   –  1 б.  (340 г);    изюм или чернослив – пачка (454 г);
паштет ливерный – 1 б. (170 г);     шоколад – 2 плитки;
лососина – 1 б. (226 г);                    бисквит –1 пачка;
сыр – (226 г);                                 апельсиновый концентрат – 1 б. (113 г);
молоко концентрат-порошок – 1 б. (454 г);
оливковый маргарин – 1 б... (454 г);   сигареты – 2 пачки;
сахар –1 пачка (226 г);                        мыло – 2 куска [27]. 
 
Французский Красный Крест, учитывая национальные пристрастия своих соотечественников, даже включал  в посылки, перец, зеленый горошек, сардины[28].
Бывший американский военнопленный Джо Морган в своих воспоминаниях рассказывает о различиях в посылках разных стран.  Так, канадская посылка включала масло, мясной рулет, чай или кофе, сахар, шоколад, изюм, бисквиты, соль. Новозеландский Красный Крест баловал своих подопечных сыром, ветчиной, сгущенным молоком, шоколадом, кофе, медом, джемами из дыни, лимона, яблок, грейпфрутов, апельсинов, зеленым горошком.
По словам Моргана, наибольшей популярностью пользовалась английская посылка, в которой, кроме традиционной овсянки, были  порошки различных бульонов, яичный порошок, порошок для приготовления заварного крема и различных пудингов[29].
На существовавшем в каждом лагере так называемом «черном рынке» всеобщим эквивалентом служили сигареты, на которые военнопленные постоянно обменивали продукты  из посылок. Так, за канадское сгущенное молоко и новозеландский шоколад давали 40 сигарет,  за масло, говяжий рулет и джем, канадский шоколад и сахар – 30–35 сигарет, за сливы и изюм – 5–10 сигарет[30].
Представители Красного Креста, неоднократно посещавшие лагеря для военнопленных, обратили внимание на то, что для каждой из национальных зон лагеря был характерен особый запах, источником которого была лагерная пища в сочетании с получаемыми от Красного Креста продуктами. Так, в Шталаге IV-D (Аннабург), где содержались индийские военнопленные, стоял «запах узких улиц Мадраса и Калькутты». В лагерях французов всегда витал запах чеснока. Американские и британские военнопленные питались в основном продуктами из посылок Красного Креста, поэтому их общеевропейская кухня ничем особенным не пахла. В лагерях для советских военнопленных стоял запах гнилой картошки: «русские ничего не ели, кроме картошки», пишет в своих воспоминаниях представитель Красного Креста К. Кристиансен[31]. На самом деле советским военнопленным и картошку не всегда давали, даже гнилую, особенно в 1941–1942 гг.
Вызывающе резким контрастом выглядело то, что рядом с советскими военнопленными, умиравшими от голода, находились пленные, чьи «шкафчики были полны еды,  а плитки шоколада они просто не успевали съедать...»[32].
Генерал-лейтенант М.Ф. Лукин, проведший в плену более трех лет и прошедший множество лагерей, в своих выхолощенных советской цензурой воспоминаниях также отмечает, что «военнопленные других стран снабжались значительно лучше. Им полагался маргарин, картофельный суп и даже кое-какие мучные изделия»[33].
Даже в лагерях, находящихся под контролем СС, получали посылки.  Так, в Маутхаузене французам, чехам, полякам раз в месяц доставляли посылки [34].  Женский лагерь Равенсбрюк тоже не был исключением [35].
Более того, в Штуттгофе «с 1943 г. каждый узник мог получать двухкилограммовую посылку в месяц, потом – в неделю. В 1944 г. вес и количество посылок регламентировать перестали. В лагерь ежедневно приходило по несколько сот, по тысяче, иногда даже более двух тысяч посылок. Некоторые посылки были очень богаты: сало, окорока, жир, пироги, торты, сахар, табак, сигареты, шоколад, водка, одежда...»[36]
Правда, как правило, посылки, присылаемые  родственниками, разворовывались лагерной администрацией, но чаще самими узниками, занимавшими посты в самоуправлении лагерей.
Все сказанное выше относится к военнопленным и гражданским узникам всех стран и национальностей, кроме советских военнопленных и евреев. Зная это, военнопленные западных стран  помогали своим товарищам по несчастью.
Уже упомянутый генерал М. Ф. Лукин писал, что во всех лагерях, в которых ему пришлось побывать, «узники других  государств, зная, что у нас “смертельный паек”, тайком передавали нам продукты, иной раз даже курево» [37].
К чести западных военнопленных следует сказать, что они при первой же возможности старались делиться пайком и содержимым посылок, пытаясь как-то помочь своим голодающим товарищам по оружию. По воспоминаниям А. Пахомова, бывшего узника лагеря Цейтхайн-304, английские военнопленные передавали санитару туберкулезного лазарета принесенные в карманах консервы и шоколад, которые шли для поддержания больных и в фонд подготовки побегов [38].
В другом лагере, неподалеку от Штеттина, где содержались британские и советские военнопленные, комендант лагеря был настолько «потрясен положением русских», что предложил англичанам отдавать часть посылок советским военнопленным. Британцы охотно согласились, но при условии, что они сами будут распределять содержимое посылок. Комендант пошел на это вопреки приказам ОКВ, запрещавшим всякую помощь советским военнопленным[39].
В Шталаге ХI-В (Фаллингбостель) «французы заявили, что у них очень много остается еды, потому что они получают посылки из дома, и что они хотят ее передавать русским. Немцы не возражали. Некоторые французы жили так хорошо, как мы сейчас живем»[40].
По словам бывшего военнопленного Д. С. Комиссаренко, даже  немецкие солдаты часто испытывали дефицит в сигаретах, да и в продуктах значительно больший, чем западные военнопленные.  Поэтому неоднократно немецкие часовые с охотой брали у американских пленных сигареты, прощая им за это некоторые нарушения установленного порядка[41].
Международный Красный Крест  помогал военнопленным не только продовольствием, но и одеждой и обувью.
Немецкие власти решали эту проблему по-своему. Как правило, использовалась старая военная форма, сохранившаяся на складах еще со времен Первой мировой войны, или форма, которая была захвачена на складах оккупированных стран. Причем военнопленным форма выдавалась без учета их принадлежности к той или иной армии. Вместе с тем старались  выполнить требования, по которым каждый военнопленный должен был получить:
шинель (летом сдавалась на склад) – 1;   куртку суконную – 1;
брюки суконные – 1 пара;                         рубашки –2;
кальсоны – 2 пары;                                     носки  или обмотки –  2 пары;
сапоги  или ботинки – 1 пара;         
                                            фуражка  или шапка армейского образца – 1[42].
                                             
Все военнопленные должны были ходить в лагере и вне его  только в униформе, во время работ в составе рабочих команд разрешалось использовать старую крестьянскую или любую другую одежду. В инструкции о правилах работы с военнопленными неоднократно подчеркивалась необходимость бережного отношения военнопленных к своей одежде.  Объяснялось это военными трудностями и нехваткой производственного сырья: «ситуация с сырьем  заставляет прибегнуть к строгости… и при порче одежды виновных привлекать к ответственности»[43].
Весной 1942 г. возникли проблемы с обувью: обувь военнопленных  износилась, и многим из них пришлось перейти на деревянные колодки. В инструкции в связи с этим отмечалось, что там, «где нет необходимости надевать кожаную обувь, в лагере, или на работах, где допустима деревянная обувь, надо носить  деревянную обувь»[44]. Однако к весне 1944 г.  большинство западных военнопленных получило кожаную обувь [45]. Эта щедрость была следствием активизации работы Красного Креста  и того, что администрация лагерей стала получать одежду и обувь, взятые у евреев перед их истреблением в лагерях уничтожения [46].
До осени 1943 г. основную нагрузку по снабжению обмундированием британских и частично американских военнопленных нес на себе Британский Красный Крест, а затем особенно активно стали помогать американцы. Это заметно улучшило ситуацию. Западные военнопленные, кроме форменного обмундирования, стали получать обувь и нижнее белье.
Так,  каждый американский военнопленный в Шталаге-люфт III  с осени 1943 г. получал как минимум:
куртка – 1;                                       свитер – 1;
блуза-жакет –1;                               высокие армейские ботинки – 1 пара;
брюки шерстяные –1 пара;            ремень или подтяжки – 1;
рубашки шерстяные                       фуражка – 1;
или хлопчатобумажные– 2;           шарф – 1;
теплое зимнее белье –2 пары;        перчатки – 1 пара;
носки – 2 пары;                                дополнительная простыня  –1[47].
носовые платки – 4;
Красный Крест и различные христианские благотворительные организации доставляли в лагеря спортинвентарь, книги и журналы для лагерных библиотек, музыкальные инструменты, тысячи колод игральных карт, а также тем, кому это было необходимо, очки, машинки для стрижки волос, для лагерных лазаретов – необходимые лекарства и медицинское оборудование[48].
Часть расходов по обеспечению вышеуказанного несли на себе вермахт, ВВС и ВМФ Германии. Стоит отметить, что эти расходы включали в себя не только средства для обеспечения свободного времени военнопленных, но и деньги на специальное обучение слепых британских военнопленных[49]...
Медицинская помощь была регламентирована и отнюдь не преследовала цели сохранить здоровье военнопленных по гуманным соображениям, а диктовалась в первую очередь прагматическим взглядом на  военнопленных как на источник рабочей силы. Поэтому в каждом большом лагере был врач и лазарет. Руководил лазаретом немецкий врач, но основную работу выполняли врачи и вспомогательный персонал из числа военнопленных. Первая помощь в случае небольших травм оказывалась на месте, а затем соблюдалась следующая последовательность: лазарет для военнопленных, лазарет для солдат Вермахта и лишь затем направление в гражданскую больницу. Гражданский врач мог быть приглашен в лагерь только в особых случаях и по специальному разрешению коменданта. Зубоврачебная помощь чаще всего заключалась в удалении больного зуба, в исключительных случаях ставилась пломба. Врачебное обслуживание оплачивало государство, а счета пересылались в шталаг, который рассчитывался с Рейхом [50].
Культурная жизнь в лагере организовывалась культурно-просветительскими комитетами. Силами лагерных талантов проводились концерты. Были созданы музыкальные классические, эстрадные и джазовые коллективы, существовали лагерные театры[51]. В лагерях успешно работали различные учебные курсы, выходили лагерные газеты[52]... Регулярно  отмечались религиозные праздники[53].
Западные военнопленные активно занимались  спортом, как, например, в Шталаге-люфт I – настольным теннисом и бадминтоном. В лагерях проводились настоящие лагерные чемпионаты по различным видам спорта[54].
О совершенно особых условиях, в которых находились западные военнопленные, свидетельствует, например, существование в Шталаге IV-B (Мюльберг) бассейна, построенного самими военнопленными, где они могли плавать по разрешению коменданта лагеря [55].
В Офлаге интересы военнопленных представлял чаще всего старший по званию офицер, в Шталаге - представитель, избранный от каждой национальной группы. Он был посредником между комендантом лагеря и военнопленными. Такое сотрудничество способствовало защите прав военнопленных. Правда, известны случаи и нелегального сотрудничества – информаторы гестапо или абвера, однако «действительно сотрудничавших с немцами были единицы»[56].
Отношение к западным пленным было, как правило, корректным и уважительным. Например, комендант лагеря Шталаг-люфт III присутствовал на похоронах скончавшегося американского военнопленного и отдал воинскую честь в момент погребения. Американские летчики в парадной форме и с флагом США проводили своего товарища в последний путь[57].
Когда в сентябре 1944 г. в результате американской бомбардировки в Шталаге IX-A погибло несколько десятков французских военнопленных, по приказу коменданта их проводили в последний путь в отдельных гробах. Перед захоронением на площади, где были выставлены гробы с телами погибших, был установлен французский государственный флаг и большой крест. Отпевание проводили католический и протестантский священники[58].
Об особом отношении к американским военнопленным свидетельствуют многочисленные факты, поведение немецкой охраны. Так, например, С. Сташевский, вывезенный в Германию в качестве рабочего, рассказал, что «парашют сбитого американского летчика несли немецкие солдаты-конвоиры. Летчик   шел рядом, он не был ранен. Французский же офицер-летчик нес свой парашют сам»[59].
«Военнопленные –  не преступники, они исполняли приказы, как и мы», – заявил представителю Красного Креста комендант одного из лагерей[60].
О достаточной терпимости немцев к своим западным противникам, оказавшимся у них в плену, свидетельствует то, что некоторые коменданты порой «закрывали глаза» на своеобразные формы пропаганды или протеста со стороны военнопленных: стены бараков, особенно в лагерях для пленных летчиков и офицеров, были увешаны флагами, фотографиями Черчилля, Рузвельта, Монтгомери и даже плакатом: «Мы не сдались!»[61]. Однако польские военнопленные были лишены подобных прав. Им категорически запрещалось в своих бараках вывешивать флаги и гирлянды польских национальных цветов, так как «польского государства больше не существует»[62].
Особое отношение немецких властей к американским и английским военнопленным вызывало недовольство немецкого населения, которое снабжалось хуже  многих западных военнопленных. Это было замечено органами безопасности Германии. Так, в донесении начальника мюнхенского отделения  СД говорилось, что у населения «обеспечение некоторых категорий военнопленных, которыми занимаются  соответствующие армейские власти, вызывает непонимание и недовольство. Оно особенно сильно в тех случаях, когда прибывают эшелоны шведского и швейцарского Красного Креста, а также когда, невзирая на транспортные трудности, прибывают санитарные поезда  с американскими  ранеными, которых... направляют в лазареты. В то же время наших немецких раненых все чаще и чаще в ускоренном порядке выписывают из госпиталей, а затем без шинелей и достаточной провизии в битком набитых вагонах снова отправляют к месту назначения.
Подобное отношение... вызывает у многих граждан растущее непонимание»[63].
Среди военнопленных существовали и такие категории, отношение  к которым было особо доброжелательным. К ним относились родственники крупных политических деятелей западных стран или известных аристократических родов, состоявших в родстве с германскими аристократами. В частности, Джо Морган в своих воспоминаниях отмечает, что, когда Берлин  обнаружил, что один из британских офицеров является членом британской королевской семьи, его сразу же перевели из обычного лагеря в лагерь для почетных военнопленных. В распорядок этого лагеря входили ежедневные экскурсии в музеи и картинные галереи, осмотр памятников архитектуры.  На вопрос британского офицера: «Для чего это делается?» Сопровождавший немецкий офицер ответил: «Для разоблачения западной пропаганды. Мы вовсе не готтентоты, т.е. не варвары»[64].
Выше уже говорилось о том, что в составе союзных армий сражались представители разных народов, и многие из них оказались в немецком плену. Уже в 1940 г. среди пленных оказались чернокожие солдаты из стран Африки, служившие во французской армии. Их судьба рассматривалась 23 июня 1940 г. на очередном совещании у Гитлера, подводившем итоги победы над Францией. В частности, Ф. Гальдер в своем дневнике отмечает, что было принято решение направить «черных  в спецбатальон, обращаться хорошо, в Германию не везти!»[65]...  До 1944 г. немецкая пропаганда о чернокожих солдатах почти не упоминала. Однако после высадки союзников в Нормандии в 1944 г. в плен стали попадать американские негры[66]. Теперь немецкая пропаганда не упускала случая использовать взятие в плен солдат-негров. Их тотчас фотографировали и помещали фотографии в немецкой прессе, чтобы убедить немецкое население в том, что американская армия – «это дикари из джунглей, и немцы будут страдать, если эти негритянские войска войдут в Германию»[67]. Принимая во внимание господствовавшую в нацистском рейхе идею превосходства арийской расы, согласно которой негры и евреи находятся на низшей ступени развития, можно было ожидать особо жестокого отношения к американским солдатам-неграм, попавшим в плен. Однако к военнопленным неграм немецкие власти относились не хуже, чем к другим американским военнопленным. Немцы ожидали, правда, негативного отношения к неграм со стороны белых пленных американцев. Но, к их удивлению, эти ожидания не оправдались. Когда 9 июля 1944 г. первые два офицера-негра прибыли в Шталаг-люфт-III, руководство и охрана лагеря были уверены, что негров будут линчевать, однако офицеры-негры были тепло встречены старожилами, как и другие новые пленные. Когда американских белых офицеров спросили, не будут ли они протестовать, если их поместят в одну комнату с неграми, то те не возражали[68].
Надо полагать, не во всех лагерях было столь доброжелательное отношение к неграм со стороны белых американцев. В Шталагах, где содержались рядовые и унтер-офицеры, зачастую было иначе.
Есть упоминание о пленных неграх в Шталаге YII-A (Моосбург)[69], рассказал в своих воспоминаниях о неграх бывший узник лагеря Цейнтхайн-304 А. Пахомов: «В конце зимы 1943 года они, как и мы, дрожали от холода. Многие умирали от воспаления легких. Через проволоку мы кричали американцам, чтобы они помогли своим солдатам. Но проходили дни, недели, а внешний вид негров, одетых в короткие штаны, босоногих, не изменялся. (Эти солдаты были взяты в плен в ходе сражений в Северной Африке. – А. Ш.) Тогда советские военнопленные собрали, что могли, и с большой опасностью передали через проволоку теплую одежду и обувь. Прижимая руки к сердцу, негры-американцы выражали свою благодарность жестами.
“ – Комерады, русские братья, - кричали они нам ”.
Еще школьником я зачитывался книгами “Хижина дяди Тома”, “Том Сойер”. Симпатия к неграм прививалась нам и на пионерских сборах»[70].
6 июня 1944 г. союзные войска высадились в Европе. Открытие второго фронта привело к усилению бомбардировок железнодорожных путей, по которым осуществлялись различные военные перевозки, а также доставлялись грузы Красного Креста, предназначенные для военнопленных. В июле того же года Красная Армия вступила на территорию Польши, где размещалось много лагерей для военнопленных. Следствием этих событий стало немецкое отступление на обоих фронтах, что в свою очередь повлекло за собой эвакуацию и передислокацию многих лагерей. Все это привело с конца лета 1944 г. к заметному затруднению в работе Красного Креста в некоторых лагерях: к нарушению поставок посылок до 1 раза в месяц. Кроме того, как показал на допросе в ходе Нюрнбергского процесса  уполномоченный по делам военнопленных группенфюрер СС Бергер, «против того, чтобы посылки Красного Креста продолжали раздавать в лагерях военнопленных в том же количестве, что и до сих пор», решительно выступил Гиммлер[71]...
И все-таки, когда Красная Армия  в 1944–1945 гг. в ходе наступательных операций на территории Польши и Германии освободила десятки тысяч западных военнопленных, советские солдаты были поражены разницей между  условиями содержания и внешним видом освобожденных союзников  и советских военнопленных. На это различие обратили внимание армейские политорганы. Майор Пономарев, корреспондент Советского Информбюро на 1-ом Белорусском фронте, в начале марта 1945 г.   даже направил докладную  записку  в ЦК ВКП (б). В записке сообщалось: «При устройстве освобожденных из плена американцев, англичан и людей других национальностей следует учитывать, что для них, благодаря работе Красного Креста, в немецком плену были созданы неплохие условия существования. Они получали посылки весом до 24 кг в месяц, неплохо питались и одевались. В личных беседах о положении в плену они жалуются на запоздание присылки с родины газет, почты и т.п... Почти никто из них не говорит о плохих материальных условиях. Кстати, это подтверждает и их внешний вид»[72].
Не всегда, правда, положение западных военнопленных было таким, как описано выше. В декабре 1944 г. в Шталаге-люфт I ежедневный паек составлял всего 800 калорий[73]. Особенно резкое ухудшение питания произошло с января 1945 г., правда, не во всех лагерях. Однако американские, английские, французские и другие военнослужащие, попавшие в плен в результате Арденнского поражения в декабре 1944 г., порой оказывались в положении, в котором советские военнопленные находились на протяжении почти всей войны.
 2 апреля 1945 г. солдаты 106-й американской пехотной дивизии 1-й армии США освободили Шталаг XI-B (Фаллингбостель). Освобожденные военнопленные заявили, что этот лагерь отличался самым жестоким режимом из всех лагерей для западных военнопленных.
В лагере содержалось около 6500 солдат союзных войск, в том числе 3200 американцев. Последние 4 месяца они были обречены на медленную смерть от голода и антисанитарных условий. Военнопленные жили в 18 гнилых полуразрушенных деревянных бараках. Многие жили в тесноте: 160 американских военнопленных занимали комнату площадью 12х18  кв. мс одним водопроводным краном и дырой в земляном полу вместо туалета. В помещениях не было стульев, кроватей, у военнопленных не было постельных принадлежностей, мыла, полотенец. Все страдали от вшей. Никакой помощи от Красного Креста эти военнопленные получить не успели.
Привычный для западных пленных рацион питания был заменен «голодной диетой», состоявшей из травяной баланды, эрзац-хлеба и эрзац-кофе. Подобный рацион содержал менее 1400 калорий. Один из заключенных,  попавший в лагерь в декабре 1944 г., к началу апреля 1945 г. потерял в весе 24 кг.  За эти же 4 месяца в лагере умерло 100 военнопленных, из них 36 американцев[74].
[1] П. Н. Палий.. В немецком плену. Париж, 1987,  с. 156–157.
[2]Kolb M. Stalag Luft 1-A Routine and Roster. См. интернет: http://friehosting30.at...webjump...com.../st/stalag-webjump/routine...htm
[3]Chris Christiansen.. Seven Yers Among Prisoners of  War. Athens, 1994, p. 29.
[4] Там же, 20.
[5] Там же, с.26.
[6] Kolb M. Stalag Luft 1-A Routine and Roster.
[7] Arbeitseinsatz der kriegsgefangenen… S. 15–16.
[8] Chris Christiansen. Seven Yers Among Prisoners of War… p. 28–29.
[9] Лагерной инструкцией предусмотрено, что военнопленный должен на всех предметах одежды разборчиво и крупно написать свое имя и номер. «Шинель надо чистить и сохранять в порядке (особенно пуговицы), летом шинель надо сдавать в камеру хранения. Целесообразно шинель складывать по образцу немецких военных складов, или вешать рядами на самостоятельно изготовленных вешалках». (Arbeitseinsatz der kriegsgefangenen… S...16.)
[10] Военнопленным было позволено читать только немецкие издания. Иногда, после строжайшей цензуры, до них доходили журналы и газеты других стран. Военнопленные сознательно изолировались от любой, кроме германской, информации.
 Военнопленным было «запрещено слушать какие бы то ни было радиопередачи». (Arbeitseinsatz der kriegsgefangenen… S.. 16).
[11] Описание вечера в бараке составлено на основе фотоальбома, содержащего более 100 фотографий лагерной жизни. (Ambriere Francis.Images des Grandes Vacances.Photographies originales de Jean A. Fortier. Les oeuvres francaises. Paris, 1950).
[12] Архив Яд ва-Шем. М-33/438-II, л. 130.
[13] В лагерной инструкции о работе с военнопленными Шталага Х-А в разделе Оборудование лагеря, пункт V, сказано: «Отхожие места, выгребная яма и писсуары должны находиться вне помещения, но недалеко от них. Сооружение должно находиться внутри границ безопасности. На каждые 10 пленных – один стульчак. Писсуар (сток для малой нужды) должен быть под уклоном. Если вместо писсуара используется ведро, его следует каждый день опорожнять и чистить. Сток должен быть чистым. В уборной у каждого стульчака должны быть маленькие ящики размером 25х25х12 см с сыпучим материалом: опилками или торфяной крошкой. Военнопленным рекомендуется при необходимости пользоваться этим. Также в уборной имеется достаточное количество нарезанной бумаги небольшого размера.
Комендант лагеря должен обращать особое внимание на чистоту отхожих мест, потому что в этих местах опасность заражения болезнями особенно велика». (Arbeitseinsatz der kriegsgefangenen..... S.. 13, 16).
[14] В адресе  отправителя-военнопленного писалось, например:
Kriegsgefangenenpost
1 First Lieutenant George Webster
Kriegsgefangenennummer 1391
Germany, Stalag Luft III
Письма домой  и ответная корреспонденция  шли долго. Так, письма из Великобритании попадали к военнопленным через 8 недель, из Канады  – 13 недель, из США – 14 недель, из Австралии – 16 недель, из  Новой Зеландии –15 недель, из Южной Африки – 11 недель. См.: Arthur A. Durand. Stalag Luft III: The Secret Story. Louisiana. 1988, p. 238–239.
[15] Архив Яд ва-Шем. М-33/438, II, л. 68–169.
[16] Arbeitseinsatz der kriegsgefangenen... S. 19–20.
[17]  Там же, с. 20.
[18] Chris Christiansen. Seven Years Among Prisoners of War… p. 30.
[19] Из списка запрещенных для военнопленных предметов: немецкие марки и иностранные деньги, гражданское платье, оружие или предметы, похожие на оружие, ножницы, спирт и алкогольные напитки, компасы, лупы, электрические фонарики, бензиновые зажигалки, любые лекарства, нашатырь, жидкость для полоскания рта и  шампунь для волос, зубная паста, крем для обуви, фруктовые соки, химикаты, кислоты, почтовая бумага, почтовые открытки, иностранные газеты и др. (Arbeitseinsatz der kriegsgefangenen… S.. 21.)
[20] Молодежная христианская ассоциация (YMCA), Всемирная студенческая христианская организация, Женская христианская организация  и др.
 Фонд YMCA составлял, к примеру, более 70 млн. долларов, собранных или пожертвованных церковью, правительствами, организациями 26 стран. Уже 15 ноября 1939 г. представители YMCA  посетили лагерь военнопленных около  Орлеана во Франции. 278 делегатов организации сделали тысячи визитов в лагеря военнопленных. (Chris Cristiansen. Seven Yers Among Prisoners of War…  p, 6.)
[21] Представители Красного Креста в годы войны встречались с польскими, французскими, бельгийскими, голландскими, норвежскими, югославскими, греческими, английскими, американскими, немецкими и итальянскими  военнопленными более 11 тыс. раз. Они посетили лагеря пленных и интернированных, в основном на территории Германии, передали заключенным 470 тыс. т продовольствия, помогли отправить родственникам 90 млн. писем. (Л. Тимофеев.. Помогал ли Красный Крест Гитлеру «отмывать» вырванные у евреев золотые коронки? Комсомольская правда 28.09. 1996)
[22] David A. Foy.  For you the War Is Over…  p. 71–72.
[23] Другой подсчет необходимого питания говорит о том, что мужчина средних лет, ведущий сидячий образ жизни, нуждается в 2500 калориях в день для поддержания здоровья, а молодой человек  18–20 лет, ведущий активный образ жизни, должен получать ежедневно 3800 калорий. David A. Foy.  For You the War Is Over… p. 148–149. Таким образом, в любом случае дефицит составляет от 500 до 2000 калорий.
[24] Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg. Stuttgart, 1988. Bd.. 5/1. S.. 400, 587.
[25] П. Н. Палий.. В немецком плену…  с. 283.  «…французы частенько перебрасывали к нам куски вонючего немецкого сыра, который сами не ели». – Н. В. Ващенко. Из жизни военнопленного.  Париж, 1987, с. 252.
[26] Только американский Красный Крест с 1 января  1941 г. до 30 июня 1944 г. отправил находившимся в плену американским и другим солдатам союзнических армий, кроме солдат Красной Армии, 14 274 210 посылок. Добровольцы американского Красного Креста собрали и отправили еще 13 947 386 посылок со всем необходимым, включая еду, одежду, медицинские препараты и многое другое. (1945 Britannica. Book of the Year. USA. 1945, p. 596).
[27]  David A. Foy. For you the War Is Over…  p. 75.
[28] М. Васильчикова. Берлинский дневник 1940–1945. М.., 1994, с.. 102.
[29] G. Morgan. P.O.W. New York-London, 1946, p. 162–163.
[30] Там же, с. 165–166.
[31] Chris Christiansen. Seven Years Among Prisoners of  War…  p.. 29.
[32] А. Иоселевич. Видеоинтервью  с 16.09.1990. Архив Яд ва-Шем. VD-71.
[33] Цит. по: М. Шатов.  Материалы и документы освободительного движения народов России в годы Второй мировой  войны. Нью-Йорк, 1966. Том 2, с. 106.
[34] А. Иоселевич. Видеоинтервью  с 16.09.1990. Архив Яд ва-Шем. VD-71.
[35] Г. Григорьева. Аудиозапись беседы  с автором 10.10.1992. Архив Яд ва-Шем. 03/6712. 
[36] Б. Сруога.  Лес богов. Вильнюс, 1981, с. 217–220.
[37] Цит. по: М. Шатов.  Материалы и документы ...  с. 107.
[38] А. Пахомов.. Рисунки кровью. Воспоминания бывшего узника гитлеровского лагеря смерти. М., 1966, с. 96.
[39] Chris  Christiansen ... Seven Years among Prisoners of  War… p. 17.
[40] Цит. по: В плену у Гитлера и Сталина. Книга памяти Макса Григорьевича Минца. Иерусалим, 1999, с. 147.
[41] Д. С. Комиссаренко.. Запись беседы с  автором  5.11.1997. 
[42] Arbeitseinsatz der kriegsgefangenen…  S... 17
[43] Там же
[44] Там же.
[45] Chris Christiansen. Seven Years among Prisoners of War…  p.. 149.
[46] Одежду и обувь убитых получали многие учреждения, организации, предприятия  Германии, которые использовали подневольный труд; концентрационные лагеря, получили в 1943 г. 100 000 пар мужских ботинок. Лагеря для военнопленных тоже получили часть этого имущества. «Список  поношенных изделий из текстиля, вывезенных по распоряжению Главного административно-хозяйственного управления СС из лагерей Освенцим и Люблин». Цит. по: СС  в  действии. Документы о преступлениях СС. М., 1969, с. 225–227.
[47]  David A. Foy... For You the War Is Over…  p. 80– 81.
[48] Chris Christiansen..  Seven Years Among Prisoners of War…p. 37.
[49] Архив Яд ва-Шем. М-33/438, II, л. 170.
[50] Arbeitseinsatz der kriegsgefangenen… S.. 21–22.
[51] Театральные коллективы существовали в Шталагах XII-A, VI-D XII-D  и др. Неоднократно ставились пьесы Мольера. Были поставлены оперы «Фауст» и «Севильский цирюльник». Женские роли исполняли мужчины, костюмы и декорации делались руками лагерных умельцев. (Ambriere Francis.. Images des Grandes Vacances.. Paris, 1950).
[52] В Офлаге II-B (Арнсвальд) работали следующие курсы: учительские, инженерные, экономические, математические, литературные, юридические. Был создан свой театр, выходила легальная и нелегальная газеты. (Obozy hitlerowskie… s. 134–135, 254).
[53] Военнопленным «посещение церкви запрещено. Религиозное обслуживание должно проводиться только соответствующими священниками в лагер-ях».(Arbeitseinsatz der kriegsgefangenen… S.. 13). Службы в лагерях проводили как католический священник, так и протестантский пастор. В Шталаге VI-D в бараке, отведенном под церковь, регулярно проходили мессы, то же самое и в Шталаге XII-D.. (Ambriere Francis... Images des Grandes  Vacances. Paris, 1950).
[54] David A. Foy. For You the War Is Over… p. 93. Спортивные состязания проводились в некоторых лагерях регулярно. Состязания,  прошедшие в июле 1943 г., включали: бег на  различные дистанции, метание диска, прыжки в высоту, длину и другие соревнования. Летом 1944 г. в Шталаге-люфт III  163-й барак победил в финале легкоатлетических соревнований и получил в качестве приза 62 плитки армейского шоколада, 61 пачку американских сигарет и сигары. (Arthur A. Durand. Stalag luft III: The Secret Story. Baton Rouge, La.: Louisiana State University Press, 1988, p. 248–249.
[55] David A. Foy... For You the War Is Over…  См. Фотографии на с. 111–121.
[56] Chris Christiansen .  Seven Yers Among Prisoners of  War…  р. 31.
[57] David A. Foy.  For you the War Is Over…  (См. Фотографии)
[58] Ambriere Francis.Images des Grandes Vacances…  (См. Фотографии).
[59] Из письма   автору 10 мая 1999 г.  М. Сташевского – сына С. Сташевского...
[60] Chris Christiansen.. Seven Years Among Prisoners of War… p.. 17.
[61] Там же, с. 29.
[62] Arbeitseinsatz der kriegsgefangenen… S.. 13.
[63] Е. А. Бродский.. Во имя победы над фашизмом. Антифашистская борьба советских людей в гитлеровской Германии (1941–1945 гг.) М., 1970, c. 19.
[64] G. Morgan. P.O.W. New-York–London, 1946, p. 164.
[65] Ф. Гальдер.. Военный дневник. Ежедневные записи начальника генерального штаба сухопутных войск 1939–1942 гг. Т. I.. М., 1968, с. 489.
[66] В конце 1944 г. в американской армии числилось 701 678 негров. Из них 425 000 в сухопутных войсках, 148 769 в военно-морских силах. В отдельных частях негры составляли большую часть военнослужащих. Так в 93-й дивизии, сражавшейся в Италии, солдат-негров было преобладающее большинство. Во Франции воевал 76-й танковый батальон, сформированный из солдат-негров. Летчики-негры сражались в составе истребительной и бомбардировочной авиации США. 1945 Britannica.. Book of the year. USA. 1945, p. 486.
[67] David A. Foy.  For You the War Is Over… р. 129.
[68] Там же, с. 128–129.
[69] В.Любовцев.. Бойцы на колени не встают. М.,1964 г., с. 45.
[70] А. Пахомов.. Рисунки кровью…  с. 99. Действительно, для советских людей был очень характерен интернационализм по отношению к народам, живущим за пределами Советского Союза, особенно к народам, подвергавшимся «капиталистической эксплуатации и национальному угнетению», как учила советская пропаганда. По отношению друг к другу советские народы не испытывали особенно теплых чувств. Проявилось это и в лагерных условиях.
[71] Нюрнбергский процесс… т. 3, с. 82.
[72]  Цит. по: Г. Костырченко. Б. Хазанов. Лишь одиночки оказались изменниками. Источник.  № 2. М..., 1996, с.. 60.
[73] David A Foy. For You the War Is Over… p. 73. И все-таки, согласно донесению мюнхенской службы безопасности, «при сравнении состояния военнопленных различных наций и в возрастном и в физическом отношении, а также с точки зрения сохранения военной выправки в наилучшем состоянии находятся, прежде всего, британские военнопленные». - Е. А. Бродский. Во имя победы над фашизмом…  с. 20.
[74] David A. Foy.. For You the War Is  Over… p. 148–149.