Всем пропавшим без вести,
погибшим в плену,
пережившим плен -
посвящается.

Глава 4.

Селекция на поле боя и в приемных пунктах.
Поиски и уничтожение евреев в лагерях.

Первичная селекция, часто без участия представителей зондеркоманд, началась с первых дней войны. Взятых в плен выстраивали и вызывали из строя евреев, комиссаров и коммунистов. Тех, кто выходил сам или кого выдавали бывшие товарищи по оружию, тут же, отведя в сторону, расстреливали. Именно так погиб один из организаторов обороны Брестской крепости еврей, полковой комиссар Е. Фомин [1] .
Подобная практика имела место и позже: немецкие армейские части не ожидали прибытия специальных команд и сами проводили селекцию. 
Попавший в плен 21 октября 1941 г. и позднее бежавший из лагеря красноармеец А.Шапиро вспоминает: «Немцы сразу стали отбирать евреев и комиссаров, вывели 30 человек, раздели, избили и заставили рыть ров, поставили на колени, кричали “юдише швайне”. Начали расстреливать и брали за ноги и кидали в ров» [2] .
О том, как проходила селекция и  расправа прямо на поле боя, рассказал в своем письме автору  этой книги Абрам Погребецкий:
 «Меня ранили 5 июля 1943 г. под Прохоровкой на Курской дуге. Я лежал в поле ржи. Немцы прочесывали местность и обнаружили меня. Один с криком “юде” схватил саперную лопатку и закинул мне голову, чтобы отрубить ее, но в этот момент раздался крик. Немец плюнул и убежал, и в это время начался обстрел. Я вынул красноармейскую книжку и комсомольский билет, закопал их в землю и стал ползти с этого места. Обстрел кончился, и я вновь услышал немецкие голоса. Меня обнаружил другой немец, обыскал меня, взял на руки и снес с бугра, и я увидел плененных солдат из моего полка. Немец положил меня за строем. Перед строем стояли немцы и власовцы и кричали: “Есть ли командиры? – Ответ: “нет”. “Комиссары?” Тоже – “нет”, “Жиды есть?” И тут же пленные украинцы в ответ: “Если бы были, мы бы их сами расстреляли”. Когда я это услышал, то правой здоровой рукой измазал лицо грязью, чтобы свои украинцы не узнали. Немецкий офицер прошел перед строем вывел из строя Сашу Писмана и еще двоих евреев. Их тут же перед строем  расстреляли» [3] .
О гибели своего брата рассказал И. Нудельман:
«Мы с младшим братом Борисом были офицерами. О гибели брата узнал после войны.  Его убил его школьный товарищ Витя Чайковский. В начале войны он был призван в армию, но вскоре оказался дома и был назначен начальником полиции Червоноармейска. Много пил и после очередной  попойки рассказал, что сам застрелил моего брата Бориса. Летом 1941 г. Чайковский попал в плен к немцам. Вместе с ним там оказался и мой брат Борис. Брат был тяжело ранен в голову и ногу. Когда  они попали в плен, всех построили. По словам Чайковского, он поддерживал Бориса, чтобы тот не упал. Немецкий офицер отдал приказ: “Всем комиссарам и жидам выйти из строя!” Всех, кто вышел, тут же расстреляли. Мой брат остался на месте. Голова его была забинтована и залита кровью, в нем нельзя было признать еврея. Когда офицер вторично спросил, не остался ли кто-нибудь из жидов и комиссаров в строю, Чайковский, как он рассказывал, боясь, что его обвинят в сокрытии еврея, заявил, что в строю есть еще один еврей и показал на моего брата. Когда брата вывели из строя, офицер вызвал Чайковского и сказал ему: “Ты показал себя настоящим патриотом великой Германии, вот тебе пистолет, расстреляй жида”. Чайковский взял пистолет...  Так погиб мой брат от руки своего бывшего школьного товарища» [4] .
Были выданы сослуживцами и погибли Моисей Левант [5] , Шломо Бер Репкин [6] .
После так называемой первичной селекции группы военнопленных отправляли в приемные пункты и лагеря, где вновь продолжались поиски «нежелательных элементов».
В августе 1941 г. красноармеец С. Абрамсон, попав в плен в Эстонии, пережил такую селекцию:
 «Привезли в Тарту на городской стадион и пропускали по одному мимо фельджандармов. Стоит один темноволосый и ничего не говорит и не спрашивает, но решает судьбу всех. Повернул голову направо – отводят и в 10 метрах расстреливают выстрелом в затылок, налево – на стадион. Никаких допросов. Увидев меня, задумался: у меня окладистая темная борода – и кивнул налево – жить, стадион. Немцы полагались на предателей. Если есть еврей, то ”товарищи” подскажут» [7] .
В предместье Полтавы находился лагерь для военнопленных. В июне 1942 г.  в нем начались поиски евреев. Велись они так. Пленных по одному выпускали из лагерных ворот мимо двух чинов в черных формах. Один смотрел выходящему прямо в лицо, другой – в профиль. Вышедший затем направлялся к столу, где солдат ставил печать с надписью «gepruft» – проверенный» [8] .
При отборе  – «по профилю»  в число обреченных могли попасть и попадали  не только евреи. Однако такая селекция проводилась и в других лагерях. Так, П.И.Голубенко рассказал, что в лагере Рава-Русская во время фильтрации немец  тоже «по профилю» выбирал через два-три человека  несколько человек, и их отделяли. Когда набралось около 700 человек, их поместили в отдельный барак, где они сидели без пищи и питья несколько дней. Потом их погнали в лес и расстреляли «полуживых и мертвых» [9] .
В.М.Кожуховский, попавший в плен в конце июня 1941 г. на ст. Слоним, рассказал, что в  Шталаге № 316, лагерь Сухожебр,  каждое утро проводилось построение на площади и проверка по колоннам, каждая  колонна –1000 человек. На проверках выявляли евреев и политработников. Евреев и даже похожих на них прикладами выгоняли из строя, выводили в ближайший лес и расстреливали. «Из  нашей колонны дней за пять расстреляли 50 евреев. Так было и в других колоннах. Многих евреев – командиров и бойцов  – выдавали немцам предатели, в основном украинцы. Ловля и расстрел уцелевших евреев продолжались весь июль» [10] .
Расследование, проведенное в августе 1944 г. специальной комиссией, созданной 65-й армией, показало, что в  противотанковом рву недалеко от д. Тонкеля гитлеровцы расстреляли не менее 5 тыс. советских военнопленных из Сухожебрского лагеря, расположенного в 10 км от г. Седлец. Этот ров – одно из крупнейших мест уничтожения евреев-военнопленных  в Брестской области.
По словам свидетеля крестьянина-поляка Корчевского, расстрелы начались в июле 1941 г. Обреченных приводили в колонне. Многие пытались бежать в «разные стороны, по ним стреляли из автоматов и убивали. Подводили ко рву по 15–20 человек. 6–7 немецких солдат стреляли в них из автоматов. Трупы сбрасывали в ров пленные евреи, а потом и их расстреливали» [11] .
По словам Н.Таборовича, только в июле 1941 г было уничтожено 2 тыс. евреев-военнопленных [12] . 
Местный житель Е.Слуневич рассказал, что в течение августа в лагерь Сухожебр привозили евреев, бежавших из плена, «выловленных по окрестным деревням, одетых в порванную гражданскую одежду. Всех их расстреливали в день приезда» [13] .
Свидетелем августовских расстрелов был и крестьянин С.Приступ, который слышал крики немцев «юде, юде» [14] .
Крестьянин В. А.Новак  с края своего поля,  в 200 метрах от противотанкового рва, также слышал крики немцев: «Шнель,  юден» [15] .  
  Другой очевидец Э.И.Перо показал, что «12 ноября 1941 г. пленных группами сгоняли в ров. Были слышны выстрелы и душераздирающие крики. Немцы ходили по верху и стреляли из винтовок и автоматов» [16] .
Во время исследования останков, проведенного после освобождения этой территории в августе 1944 г., были найдены вещи и документы, позволившие установить несколько имен евреев-военнопленных: «Приписное свидетельство на имя Сойбеля Иосифа Абрамовича 1917 г. рождения и квитанция № 73, что он отдал паспорт в Повольский райвоенкомат, медальон на имя Несвижского Григория Наумовича из г. Барановичи, медальон на имя Борейн Иосифа, медальон на имя Каплана Леонида из г. Бердичева, удостоверение на имя Ланчавского Александра Израилевича, рождения 8 июня 1920 г., об окончании им в 1939 г. средней школы в Гомеле» [17] .
В другом месте массовых расстрелов военнопленных у села Кантемировка Воронежской области при эксгумации тел 24 октября 1943 г.  были найдены две красноармейские книжки: первая –  Каганова Якова Семеновича, 1907 г. р., рядовой, автослесарь, гражданская специальность – учитель рабфака, уроженец гор. Чернигова; вторая – Константиновского Шая Григорьевича, рядового [18] .
Бывший военнопленный Н.И.Тельманов рассказал о пребывании в лагере в районе станицы Чернышевская, где находилось до 5 тыс. советских военнопленных: «Немцы все время выявляют и спрашивают всех о евреях. Их отбирают и куда-то уводят. Одежду у них забирают и смеются: “она вам не понадобится – завтра всех расстреляют”. Выдергивают из толпы и изолируют даже тех, кто хоть сколько-нибудь похож на еврея. Потом и этих ведут на расстрел. В нашем лагере таким образом за пять дней расстреляли 200 евреев» [19] .
20 сентября 1941 г. около 5 тыс. пленных собрали у села Чернухи Полтавской области: «Всех загнали в колхозный двор, заставили сесть и объявили, что все комиссары, политруки, коммунисты и евреи должны выйти  вперед. СС-овцы шныряли среди толпы и силой вытаскивали всех, кто не выходил добровольно. Всего собралось около 230 человек. Немцы брали по 10 человек, срывали всю одежду, ударами прикладов и палок отгоняли шагов на 20–30 в сторону и расстреливали из автоматов» [20] .
Эти публичные расстрелы вызывали шок у военнопленных, ожесточение и ненависть к убийцам. И в то же время эти акции подавляли у большинства пленных всякую волю к сопротивлению, к чему и стремились немцы. Они сразу же показали, что евреи, коммунисты и политработники поставлены вне закона, обречены на смерть.
Предательство и выдача евреев не всегда были бескорыстны. Немцы старались всячески поощрить предателей. Особенно этому способствовал 3-7-дневный голод. Обещание еды действовало успешно. Сержант В.Г.Иоганесян, попавший в плен 6 ноября 1941 г. около г. Лубны, рассказывает, что в лагере Старая Церковь четверо суток  ничего не давали есть, а затем пришел комендант с переводчиком и заявил: «Пока не скажете, кто из вас коммунисты, комиссары и евреи, – еду никто не получит» [21] .
А.Иоселевич, прошедший многие лагеря, включая Штуттгоф и Бухенвальд, описывает, как выявляли евреев в лагере военнопленных в Елгаве (Латвия) в июле 1941 г.: «Привезли в лагерь сухари и кофе. Стоит эсэсовец, рядом собака и рядом с ним военнопленный. И, когда люди идут за сухарями, он говорит: “Это политрук”. Его выводят и тут же рядом расстреливают.  Предателю наливают кофе и дают два сухаря. “А это – юде”. Еврея выводят – расстреливают, а тому опять два сухаря. “А этот был энкведистом”. Его выводят – расстреливают, а тому опять два сухаря» [22] .
В Офлаге № 53  возле г. Пагеген  военнопленным,  которые выявляли «большевиков и евреев», выдавали папиросы [23] .
 Кружка кофе, несколько сухарей, кусок эрзац-хлеба, две сигареты, пара ботинок или сапог – вот цена жизни еврея-военнопленного в лагере.
 Майор П.Н.Палий, по национальности украинец, в своих воспоминаниях приводит такой характерный случай. В офицерском лагере в Замостье одному из полицейских, капитану Стрелкову – русскому, понравились сапоги майора. Он предложил  Палию продать их. Палий отказался. Стрелков пытается найти другие аргументы, чтобы достичь своей цели: «”…почему ты на жида похож? Ты жидовской крови? А ну-ка пойдем со мной, проверим твой документ. Может, сапоги твои и даром получу!” Он привел меня в санчасть. “Доктор, проверь, подозрительный!” – доктор Ищенко сделал соответствующую проверку и на листочке бумаги написал: ”После медицинского освидетельствования господина майора Петра Палия установлено, что у него крайняя плоть не обрезана, поэтому он не является лицом иудейского вероисповедания. Доктор Ищенко. 14 сентября 1941 г.”.
Стрелков посмотрел на “удостоверение” и, покачав головой, сказал: “Жаль! Придется за сапоги заплатить, а ты все равно на жида смахиваешь. Держи этот документ при себе, опять пригодиться может!”» [24]
О том, что подобные врачебные осмотры имели широкое распространение, причем в «сложных» случаях собиралась специальная комиссия, дававшая особое медицинское заключение, свидетельствуют документы, обнаруженные в архиве Днепропетровской области.
Некого Ивана Шахтерова заподозрили в   том, что он еврей, но скрывает свое происхождение. Местная полиция безопасности обращается в отдел здравоохранения со следующим заявлением:
1-й район                                                                    
ДПБ-СД                       Зав. Здоров-вiддiлом мiськоi  управи
21/7/43 года                                   проф. Станкевичу.
№ 25/43
                                    Мною затримано гр. Шахтеров Иван
який пiдозрiвается в приховуваннi своеi нацiональности – жид.
Прошу про призначения комiсii для медогляду останього и встановления нацiональности.
Про день медогляду та куди надiслати, прошу поведомити.
Начальник 1-го району ДПБ-СД.
Печать.                                                             Подпись. [25]
Дело закрутилось и отдел здравоохранения издает специальное распоряжение:
Наказ № 6
По Сектору Народноi Здоровохорони при Украiнськiй Мiськiй Управi.
31-го Липня 1943 року.                        М. Днiпропетровськ.
Призначаеться комiсiя пiд головуванням Професора Кураева та членiв: хiрурга Демко и венеролога Чернова для встановленння факту ритуального обрiзання гр. Шахтерова Iвана.
Скласти акта в 3-х поимiрниках з яких один дати в розпорядження Начальника 1-го района Днiпропетровськоi Полiцii СД, а другiй менi.
Комiсii зiбратись в понедiлок 1-го серпня о 12 годинi дня в кабiнетi Головного Лiкаря Обласноi Лiкарнi.
Начальник Сектору Народноi
Здоровохорони-Професор                             Станкевич. [26]
 Наконец комиссия собралась, осмотр произошел и вынесено следующее медицинское заключение:
Начальнику Сектора Здоровохорони
Укр.Мiськоi Управи
А К Т
Обслiдування гр. ШАХТЕРОВА Iвана згiдно наказу Сектеру Здоровоохорони при Украiнськiй Мiськiй Управи
Вiд 31.7-1943 р.за № 66
При медичному оглядi гр.Шахтерова Iвана встановлено:
1.Препуцiальний мiшок укорочен
2.Уздечка препуцiального мiшка сохранена
3.Карбiжiв на шкiрi препуцiального мiшка не виявлено.
На пiдставi наведеного Комiсiя приходить де висновку, що о з н а к колишнього втручання на статевому членi не виявлене.

                                                                                                   Кураев.

                                                                                Комiсiя:      Демко.                                                                                                              Чернов [27] .

 

В Славутском лагере особой жестокостью отличался некий Митрофанский, прозванный за активное предательство евреев «отцом евреев» [28] . Каждые два-три дня в Славуте расстреливали 8–10 евреев [29] .
 Бывший военнопленный И.П.Гребнев рассказывает, что в лагере у Конотопа, в котором он находился с октября 1941 г. по июль 1942 г., «особенно жестокой была охота на евреев. Их выявляли любыми способами, многих выдавали их бывшие товарищи» [30] .
  По словам Т.К. Жвании, в середине декабря 1941 г. в Кременчугском лагере началась открытая охота на евреев: «выдающимися охотниками» были немец с Поволжья Андрей Андреевич (фамилия не указана.- А.Ш.), санитар Владимир Козел, Дмитрий Ованесян из Еревана.  В поисках евреев подозревали фельдшера Братанова и Григория Плитко из Кременчуга [31] .
Увы, действительно, военнопленные, которые сами находились в униженном положении и подвергались издевательствам со стороны немцев и их пособников, не только выдавали евреев, но порой  сами расправлялись с ними. Так, в г. Резекне в Латвии, в Шталаге № 347, позже переименованном в Шталаг № 340, в одном из бараков немцами был обнаружен еврей, которого сами военнопленные распяли на дверях барака [32] .
Часто выдача евреев приносила не только дополнительное питание или какую-то другую выгоду. Выдача евреев могла, особенно на первых порах, принести свободу или давала возможность поступить в лагерную полицию, занять в лагере особое привилегированное положение. Так было, например, в лагере в селе Латоново [33] .
Наум Дашевский вспоминает, что в «Уманской яме» в лагере всюду сновали местные полицаи с желто-голубыми повязками на руках, они усердствовали больше немцев. Они лучше разбирались, кого еще следует убрать, узнавали евреев, заставляли становиться в ряд смертников. Никакие возражения не принимались. Защита со стороны не помогала [34] .
Выдача, предательство евреев, однако, не были привилегией одной национальности. Несмотря на многочисленные свидетельства о том, что особая опасность для евреев исходила от украинцев, на самом деле национальность предателей не имела никакого значения. В предательстве евреев преуспевали многие.
Якова Полищука первый раз сдал в гестапо военнопленный с Западной Украины, а второй раз  Николай Толоченко – русский из города Саки в Крыму [35] .
Активную помощь в поисках евреев-военнопленных оказывали немцы Поволжья и немцы-колонисты, проживавшие на юге Украины [36] .
В Дулаге № 26, в Рославле, военнопленных «на предмет выяснения евреев осматривал военный врач-узбек» [37] .
Файвла Жеребецкого  осенью 1941 г.  в лагере выдал русский военврач Герасимов [38] .
По свидетельству уже упомянутого майора П.Н.Палия, в лагерях для военнопленных  разыскивали не только евреев, но и рожденных от смешанных браков, или женатых на еврейках:
 «Добровольцы-сыщики  вкрадывались в доверие к “подозрительному” и в “задушевных беседах” о доме, о семье, о довоенной работе выпытывали “страшную тайну”: женат на еврейке! Мать или отец, бабушка или дедушка были евреями… этого было достаточно. Жертву избивали полицаи, а доносчик получал лишний котелок супа или пайку хлеба. Мой знакомый Коля Кочергин тоже погиб – его мать была крещеная еврейка, и выдал его полиции доктор Ищенко, который был киевлянином и знал Кочергина еще по трудовой школе, где они вместе учились» [39] .
Любое подозрение в еврейском происхождении приводило к смерти подозреваемого. Так, из лазарета лагеря в Рославле «унтер-офицер Ганс Людвик приказал вынести в морг живого больного. Потому что тот цветом своих волос напоминал еврея. Больной был настолько слаб, что даже не мог кричать. Вылезти из морга у него сил не хватало. В вырытом в земле проходе он и замерз» [40] .
Как рассказал И.Эренбургу бывший военнопленный офицер Л.Б.Бер-лин, которому удалось бежать из плена, «в сентябре 1941 г. в Житомирский лагерь привезли новую партию военнопленных. Их собрали во дворе, и немец-переводчик в присутствии лагерного офицера выступил перед ними с речью: “По распоряжению командования украинцы завтра же могут разъехаться по домам. Но отпустить вас мы не можем, так как среди вас есть комиссары и евреи. Выдайте их нам, тогда мы вас отпустим по домам”» [41] .
По воспоминаниям Моисея Марковича Креля, назвавшегося украинцем Михайло Мироновичем Крилем, то же самое имело место в Майданеке в октябре 1941 г.:
Пленных собрали на плацу, и офицер на ломаном русском языке объявил, что «”фюрер хочет распустить пленных домой, но среди вас есть евреи и коммунисты и до тех пор пока вы  их не выдадите, вас не отпустят домой к матерям, женам и детям”.
В толпе зашумели, закричали: “Выдавай жидов! Их можно обнаружить, а вот как быть с коммунистами, комсомольцами?” На это офицер ответил: “Начнем с жидов, а коммунистов мы сами найдем”. В толпе заговорили: “Надо у похожего на жида снять штаны, и все… Зачем нам погибать из-за жидов”. Начали действовать. Всех заставили снять штаны или кальсоны, что у кого было, и тут же определяли принадлежность к еврейству. Были и узбеки и татары. Их сразу отводили в сторону к двум переводчикам. Если им отвечали по-узбекски или по-татарски, подозреваемых возвращали в строй.  Евреев обнаружили более 100 человек. Их вечером расстреляли. Я еще раз убедился, что надо больше опасаться своих, чем немцев» [42] .
Кстати, домой пленных отпустили не сразу. Из группы в 200 человек, в которой был М.М.Крель, к 16 ноября 1941 г. осталось в живых всего 60. Их и отпустили по домам [43] .
Порой возникает вопрос, почему выходили из строя те, кого не выдали «товарищи по оружию»,  вернее, о ком не знали, что они евреи? Причем выходили порой те, кто внешне не был похож на еврея и уже пережил одну или две селекции. Например, в офицерском лагере Поднесье, в течение 10–12 дней дважды проходила селекция, в первый раз добровольно вышло около 50 человек, всех их расстреляли, во второй раз вышло еще несколько. «Их жестоко избили немцы за то, что не вышли при первом требовании, и тоже увели» [44] . То же происходило неоднократно и  в других лагерях.
Один из ответов на этот вопрос –  изощренная жестокость немцев при выявлении евреев.
Бывший пленный А.П.Трофимов  рассказал, что 20 ноября 1941 г. в Можайске всех выстроили в ряд и приказали евреям выйти на два шага вперед, но никто из пленных не шелохнулся. Тогда немецкий офицер пошел вдоль строя и «вытаскивал вперед черных мужчин с криком “Иуда”. Всем, кого вывели,  велели раздеться догола и велели ходить на руках и ногах, как животные. Тогда выпустили 4 собак, больших, словно лошади, натравили на них. Что тут было! Люди вскакивали на ноги, но их, как скот, сваливали разъяренные собаки. Мужчины все были в крови, искусанные собаками» [45] .
  Капитан Владимир Бондарец, попавший в плен в Харьковском окружении, проведший почти три года в немецких лагерях, рассказывает, что в июле 1942 г. в Проскурове, в офицерском лагере военнопленных,  после отказа евреев добровольно выйти из строя комендант приказал первой шеренге снять штаны и вместе с овчаркой пошел вдоль строя. Остановившись возле первого же пленного, обладавшего характерными признаками обрезания, комендант спустил с поводка собаку,  натасканную впиваться в половые органы: «В воздухе зазвенел исступленный крик. По плацу покатился неловкий ком, черня землю пятнами крови. Насладившись зрелищем, обер-лейтенант с усилием оттянул собаку. Фельдфебель спокойно выстрелил пленному в ухо.
– Еще раз предлагаю евреям выйти из строя!
Вышли трое. Довольно ухмыльнувшись, комендант подал знак солдатам. Евреев увели» [46] .
На глазах пленных был разорван собаками комиссар Хаим Левинсон [47] .
Когда подобное происходило на глазах у стоящих со спущенными штанами пленных, они  понимали, что лучше предпочесть быструю смерть.
Нельзя не учитывать и антисемитскую атмосферу, юдофобские настроения, царившие в лагерях, постоянный страх быть обнаруженным – все это приводило к тому, что большинство евреев не выдерживало постоянного напряжения, в котором они находились. Эти люди действовали в соответствии с принципом: «Лучше страшный конец, чем бесконечный страх».
 Нельзя сбрасывать со счетов и еще одну вероятную причину: некое количество, пусть и небольшое, фанатически преданных своим коммунистическим идеалам коммунистов, политруков – евреев, гордившихся не принадлежностью к еврейству, а званием коммуниста, политрука.
Вопреки распространенному мнению, не всегда расстрелы евреев, коммунистов и комиссаров проводились тотчас после пленения. Часто из них комплектовались отдельные группы, команды, которые как во время передвижения, так и в лагерях находились на особом положении, подвергаясь более изощренным издевательствам, чем другие категории пленных.
В ноябре 1941 г. колонну советских военнопленных численностью около 1500 человек вели  из г. Лубны в г. Хорол Полтавской области: «Впереди колонны гнали  6 евреев, в одних нательных рубашках, босых. В это время уже были большие морозы. У одного еврея в руках была палка,  на которой была приколочена фанерка с надписью: “Жиды”. Этих евреев заставляли бежать со скоростью обыкновенного нормального шага движущейся колонны пленных. Если евреи забегали впереди идущих конвоиров, за это их немцы били по лицу» [48] .
По прибытии в лагерь военнопленных  в Хороле этих евреев и всех похожих на евреев вымазали краской, нарисовали им звезду на спине, вымазали лица суриком, а головы дегтем и истязали до тех пор, пока  они не умирали [49] .
В лагере под Лубнами «всех евреев обязали носить повязку или звезду на рукаве. Евреев били больше всех. Их заставляют закапывать убитых товарищей и тут же копать яму себе» [50] .
В лагере для военнопленных в городе Новгород-Северск Черниговской области  «особо жестокое обращение и истязания были к пленным евреям. Им не разрешалось носить верхнюю, теплую одежду, заставляли выполнять самые тяжелые работы, убирать руками разные нечистоты, запрягали их вместо лошадей. Содержали пленных евреев в каменном каземате, куда не проникал свет, почти не давали им пищи, и они поголовно погибали» [51] .
  На хуторе станицы Дербеневка Сталинградской области  еврея-военнопленного ставили на работу по уборке хлеба под комбайн под мякину, не давая очков и нательного белья, при этом избивали его. Работал он бессменно [52] .
  В Орловском лагере выявленных евреев  заставляли носить из уборной нечистоты в яму на расстояние 100 метров. Причем обязательно бегом, если кто падал  с парашей от изнеможения, то его  избивали до потери сознания; и так ежедневно, пока не расстреляли [53] .
В лагере Рава-Русская Львовской области евреев-военнопленных перед расстрелом «заставляли есть землю, кушать человеческий кал, избивали нагайками, шомполами, прикладами и другим холодным оружием» [54] .
Бывший военнопленный Н.И.Зайцев рассказал, что в лагере военнопленных в деревне Волоконовка Курской области евреев согнали в отдельное помещение. Ежедневно выводили на середину лагеря по два еврея и заставляли их друг друга избивать до крови, а если они слабо дрались, то немцы избивали их прикладами и резиновыми дубинками, а затем уводили в помещение. Следующая пара подвергалась тем же издевательствам. После этого евреев связывали по рукам и ногам 4–6 человек и заставляли их прыгать, ложиться в связанном виде и избивали палками до полусмерти, а затем выводили за лагерь и расстреливали [55] .
 О том, что подобный «гладиаторский бой» не исключительный случай, а широко применяемое истязание, свидетельствует бежавший из Мариупольского лагеря Ю.М.Кац: «Однажды я видел, как вывели двух евреев и заставили их ползать на четвереньках, лаять по-собачьи, мяукать и пр. Немцы стояли и смеялись, а пленных заставляли наблюдать. Другой раз их заставили драться друг с другом, а когда они стали сопротивляться, немец избил их и тут же при всех застрелил  из револьвера. У людей сжимались кулаки от этого ужасного зрелища» [56] .
Н.Ф.Виткалова, А.М.Пономарева, жившие рядом с лагерем военнопленных на окраине г. Россошь, были   свидетелями того,  как 7 августа 1942 г. во дворе лагеря немцы и полицейские «из числа наших предателей» избивали трех мужчин, голых до пояса. Один из них был врач, другой – лейтенант, третий – политрук. Все трое – евреи. Спины  избиваемых были черно-зелеными, с запекшейся кровью. Затем их впрягли вместо лошади в привод к водяному насосу и гоняли по кругу. Когда они от изнеможения не могли двигаться, их вниз головой опускали в кадушку, которая была наполнена водой. Когда мучителям надоело истязать евреев, их, полумертвых, расстреляли. Все это происходило на глазах военнопленных и местных жителей, живших неподалеку [57] .
 Черезнесколько дней Н.Ф.Виткалова  стала свидетельницей очередного истязания. Лагерные полицейские избивали пленного, а затем  чем-то зацепили его за шею и лежачего таскали по луже грязи, заставляя его петь песни, кричать по-лягушачьи. Когда подобное «развлечение» надоело, ему  дали ему веревку и приказали, чтобы он повесился.  Мужчина это выполнил,  но один из полицейских тотчас перерезал веревку. Пленного привели в чувство и приказали идти к находящейся во дворе земляной щели и залезть внутрь. После того как он выполнил приказание, один из немцев, наблюдавший за происходящим, пристрелил пленного. По словам полицейских, это еврей, который в Красной Армии служил прокурором [58] .
  По сообщению В.Шумского, в октябре 1941 г. вблизи лагеря местечка Гоголево Киевской области «были выкопаны глубокие ямы и в них загнали около 30 евреев-военнопленных. Они были совершенно раздеты, их лишили пищи, морили голодом. Немцы их избивали плетками, кололи штыками, фотографировали. Издевательства сопровождались исключительным цинизмом» [59] .
В Кировоградском лагере, по свидетельству И.И.Крыжановского, по приказу коменданта в декабре 1941 г. была вырыта яма площадью 2х4 м и метр глубиной: «После чего яму наполнили навозной жижей, и вскоре к ней подогнали 100–120 евреев-военнопленных в одном нательном белье и босых,  их заставили поочередно выкупаться в  этой яме. А так как день был морозный, белье на каждом сразу обледенело. В таком виде их посадили в неотапливаемое помещение, где через 3–4 дня этого кошмара люди умерли» [60] .
     О подобном издевательстве рассказали и В.М.Ефимов и И.Л.Быковский, бывшие узники Дулага № 121 в Гомеле. По их словам,  зимой 1942/43 г.  немцы и полицейские,  обнаружив  среди военнопленных евреев, раздевали их догола и обливали холодной водой в сильные морозы, и оставляли  на территории  лагеря, где те умирали [61] .  
По словам П.Г.Лазорева, попавшего в плен в июле 1942 г. в Севастополе, в Бахчисарайском лагере, в южной его части, колючей проволокой был отделен небольшой угол, который военнопленные называли «мышеловкой». В эту «мышеловку» загонялись евреи, коммунисты, командиры и другие «особо опасные» пленные. Там их избивали до полусмерти, а вечером расстреливали. Только с 5 по 15 июля 1942 г. в этой «мышеловке» погибло более 5 тыс.  человек [62] .
В лагере поселка Чкалов Сталинской области была выделена специальная камера для евреев, комиссаров и политруков, которым пища совершенно не выдавалась. Их каждый день избивали до смерти.   По словам местного жителя Г.Ф.Бондаренко,  в лагере по ночам и утрам было слышно, как военнопленные кричали: «Помогите, умираем» [63] .
В лагере Бяла-Подляска, Шталаг № 307, как  пишет в своих воспоминаниях И.С.Асташкин, для евреев была отведена специальная зона. Это была расстрельная зона лагеря, так как оттуда ежедневно вывозили людей, которые никогда не возвращались. Для вывоза людей использовали специальные крытые грузовики  с колючей проволокой поверх брезентовой крыши. В задней части кузова такие машины имели специальное место для вооруженного охранника и собаки. Расстрелы проводились ежедневно в лесу возле дороги Брест – Бяла-Подляска [64] .
Поиски и систематическое уничтожение евреев, несмотря на первичную селекцию, проходили на протяжении всей войны и проводились периодически во всех лагерях, особенно с прибытием новых партий военнопленных. Так, «9 ноября 1941 г. во Владимир-Волынском Офлаге проходил медосмотр. Каждый военнопленный подходил к немцу и снимал брюки, немец-врач осматривал половой орган и при этом устанавливал, кто еврей.  Евреев отделили и посадили в сарай, не давали им ни есть, ни пить, затем в декабре 1941 г. расстреляли 600 человек» [65] .
 В  донесении № 12 от 17 июля 1942 г. службы безопасности говорится: «Во Владимир-Волынске офицерский лагерь – 8 тыс. военнопленных советско-русских офицеров. Среди них выявлено 36 коммунистов-функционеров, 76 еврейско-большевистских офицеров. 76 еврейских офицеров переданы службе безопасности» [66] .
 По свидетельству очевидца  В.С.Бончковского, расстрел евреев во Владимир-Волынском лагере происходил следующим образом: «группу вывозят, сначала расстреливают часть, оставшиеся закапывают убитых, и так проходил расстрел до последнего человека. Последнего еврея закапывает немецкий солдат» [67] .
 В лагерях для военнопленных проводилось систематическое уничтожение евреев-врачей, которых временно использовали для оказания помощи раненым, а затем, несмотря на острую необходимость в них, целенаправленно уничтожали.
Так, в  сентябре 1941 г. в лагере Остров-Мазовецкий  была расстреляна группа военнопленных евреев-врачей, работавшая в лагерном госпитале [68] .
 В 20-х числах сентября 1941 г. в районе Борисполя попал в окружение санитарный поезд, на его базе сделали лагерь для раненых военнопленных. Лагерь разросся до 6 тыс. человек. Медперсонал состоял примерно из  400–500 врачей и медсестер. В один из дней отобрали и расстреляли около 300 раненых евреев, «через две недели, во дворе, собрали около 150 евреев-медработников, среди них были молодые врачи. На другой день их угнали и расстреляли за Борисполем» [69] .
В октябре 1941 г. в лагере военнопленных в Прилуках был расстрелян начальник медсанчасти 331-го  гаубично-артиллерийского полка  –  врач Хаим Киль [70] .
  После захвата в октябре 1941 г. острова Эзель Моонзундского архипелага  немцы  живым замуровали в стену военврача М. Бирмана [71] .
В ноябре 1941 г. был повешен  попавший в окружение вместе с госпиталем военврач Генрих Брехман [72] .
Военврач С. П. Дорошенко, работавший в Минском лагерном госпитале,  рассказал, что в ноябре 1941 г. в лагерную комендатуру забрали начальника  госпиталя, врача-военнопленного Фельдмана, и  больше  его никто не видел.
 В этом же лагере были либо заморены голодом, либо расстреляны военврачи-еврейки [73] .
Я.Г.Живолуп и Т.К. Жвания, бывшие военнопленные, свидетельствуют, что в Кременчугском лагере № 306-В в декабре 1941 г. главный врач лагеря немец Орлянд в сильный мороз выстроил на поле около  «30-ти военнопленных, в том числе 21 чел. квалифицированных врачей, большинство из них еврейской национальности:
    1.Туравец – доцент Киевского медицинского института
    2. Крейнис Владимир Яковлевич – доцент из г. Таганрога
3.  Форштейн Михаил  – детский врач из г. Баку
4.  Оксемтемгер (или Оксенгентер) – врач-хирург из г. Николаева
5.  Молдовский (или Малдовский) – врач-терапевт из г. Одессы
6.  Тучинский – врач-терапевт из г. Киева
7.  Якубовский – врач-терапевт
8. Дмитриев – врач-терапевт из г. Воронеж
9. Гольдберг - врач-хирург
10. Костман (или Котман) – врач-терапевт из г. Одессы
11. Цицишвили Коча – фельдшер из г. Тбилиси
12. Мисельмахер –  детский врач из Киева  –                                                               
и других, фамилии которых не помним. Всех их раздели до нижнего белья, затем заставили копать яму. После того как яма была вырыта, Орлянд приказал напустить в нее нечистот из уборной, когда это было сделано, Орлянд загнал  в эту яму свои жертвы и заставил их выкупаться в нечистотах, а после этого приказал полицейским использовать их на очистке уборной, что и было сделано. После этого Орлянд приказал вновь их выстроить во дворе и расстрелять» [74] .
В том же лагере, по свидетельству бывшего военнопленного И.Цим-балиста, в марте 1942 г. были расстреляны 70–80 раненых военнопленных, привезенных из села Еремеевка Градижского района Полтавской области.  В этой группе было много евреев: «подполковники, капитаны, лейтенанты и врачи – 2 доцента: Портнов – доцент Ростовского мединститута и Геккер – доцент профессора Филатова. При расстреле присутствовали немецкие врачи Шульке и Орлянд. Обреченных подводили к яме, двое держали за руки, а третий стрелял в затылок из револьвера» [75] .
   Выпускник Самарской военно-медицинской академии Н.Д.Князев, попавший в плен  в Харьковском окружении, был одним из врачей гросс-лазарета Славута.  По его словам, среди медиков было немало евреев, «как-то на первых порах нам русским друзьям и коллегам удавалось какими-то разными ухищрениями скрывать и сохранять их от гитлеровских ищеек.  В дальнейшем лагерный режим стал резко ужесточаться, усилились ежедневные проверки и поиск евреев, комиссаров, чекистов. Таким образом, к осени и первым месяцам зимы 1942  г все подвалы казарменных корпусов (карцеры) были переполнены неугодным контингентом военнопленных, в основном это были евреи. Среди них оказалось много врачей – наших близких коллег:
 Эркин Семен Михайлович, 1915 г.р., врач 6-го блока концлагеря, житель  Самары, ул. Аксаковская 167, кв.12;
Гончаров Михаил (помнится такое имя), врач из 2-го блока;
 Ковляр (имя забыто) 1912 г.р. , врач  из 2-го блока;
Добин (инициалы не помню) 1910-1912 г.р., врач-стоматолог из 4-го блока;
Векслер Леонтий (Лева) 1915-1918 г. р., санитар вновь сформированной 28-й ОРМУ (отдельной роты медицинского усиления) Юго-Западного фронта. Рота полностью состояла из медперсонала запаса Киева и в основном состояла из евреев.  В конце сентября 1941 г. попал в плен под Прилуками. 
Все они были расстреляны в один из первых дней декабря 1942 года.   С утра до вечера тянулась под усиленной охраной километровая колонна узников – евреев, ведя друг друга под руки, не ходячих  везли на ручных тележках.   Все они были из 5-го, 6-го, 7-го блоков и из подвалов, куда жертвы заранее изолировались. Щли они к  глубоким траншеям, заранее приготовленным на опушке леса напротив 1 и 2-го блоков.  Расстреливались по 20 человек. Так партия  за партией.  Лишь один из них накануне расправы попытался бежать.  Это был Фастовский Евгений Абрамович, 1911 г.р. Врач понтонного батальона, попал в плен под Харьковым.  Он уговорил, вероятно, охранника из состава русских полицаев внутренней охраны и на ночь остался за пределами карцера. А когда подошла ночь, Евгений пошел на последний отчаянный риск: полез от безысходности создавшегося положения  на многорядную проволочную оградительную стену высотой до 4-х метров. И только, как свидетельствовали очевидцы наутро, достиг верхних рядов заграждения,  тут же наружной охраной был застрелен и висел на проволоке несколько дней для острастки остальным храбрецам...   До призыва  в армию Е.А.Фастовский проживал в Киеве, возможно, кто-то из близких разыскивает его до сего времени...» [76]
  Там же в  начале августа 1942 г. «в субботу расстреляли 36 евреев, среди них 6 женщин. Видно врачи, санитарки - молодые. Один врач из Житомира» [77] . 
В январе 1942 г. были расстреляны все евреи-врачи Луцкого лагеря для военнопленных [78] .
По словам  армейского хирурга 20-й армии Погребенова, в феврале 1942 г. среди военнопленных врачей  Смоленского лагеря Дулаг № 126, работавших в лагерном госпитале,  было 9 евреев-врачей. Они получали половину той нормы питания, которую давали остальным военнопленным. Затем все евреи-врачи были расстреляны, среди них профессор Виткин из г. Казани, эпидемиолог 20-й армии Краснопольский, армейский хирург Зорек, врач Овсянников, два зубных врача – женщины, два санитара – все они попали в плен во время окружения под Вязьмой [79] .
 Вероятно, наиболее массовое уничтожение евреев-военврачей произошло зимой 1942 г. в Офлаге Владимир-Волынск. Об этом  рассказал в письме А.Я.Вышинскому бывший прокурор 289-й стрелковой дивизии  В.П.Колмаков, бежавший из плена в марте 1943 г. По его словам,  в феврале 1942 г. в лагере было расстреляно около 600 медиков. В числе расстрелянных 8 профессоров, в частности, профессора Грипер, Зольцман и другие [80] . Можно предположить, что все жертвы были евреями, так как немцы обычно медиков не расстреливали.
2 марта 1942 г.  вновь во Владимиро-Волынском лагере  в группе 220 расстрелянных политработников и евреев были и военные врачи-евреи, среди них киевский врач Гринберг [81] .
По свидетельству  бывшего военнопленного И.Ф.Шульги, в лагере для военнопленных г. Короча работал военврач II-го ранга Лев Зиновьевич Лифман. В июле 1942 г. немцы расстреляли его «за то, что он еврей» [82] .
В донесении военврача I-го ранга Д.Г.Соколовского, начальника санитарной службы Приморской армии, находившегося в плену у немцев с 6 июля 1942 г.  до 1 октября 1942 г., начальнику 3-го отдела Главного военно-санитарного управления Красной Армии, перечислены фамилии 32 евреев врачей-специалистов, покончивших с собой, либо взятых в плен и расстрелянных немцами с 1 по 7 июля 1942 г. [83]
  Профессор Шевелев, работавший главным офтальматологом Приморской армии, рассказывает о своем командире, военвраче II-го ранга М.И.Вайсберге, который был ведущим хирургом одного из госпиталей Севастополя: 
«Находясь вместе с ранеными, я 10 июля был взят гитлеровцами в плен и очутился в лагере, располагавшемся на территории бывшего Гидрографического управления на горе Матюшенко в г. Севастополе. Там я встретил тов. Вайсберга, который находился в тяжелом состоянии вследствие ранения правого легкого, правой руки, обезвоженного и истощенного.  Тов. Вайсберг, после оставления нашими войсками Севастополя, принимал участие в обороне прибрежного участка земли у Херсонского Маяка, где мы ожидали подхода судов Черноморского флота. Тов. Вайсберг, как рядовой боец, выходил в контратаки против наступающих фашистских войск и во время одной из них был ранен и подобран в бессознательном состоянии нашими товарищами.
Я лично оказал ему возможную в лагере помощь. На другой день я вышел на работу по захоронению погибших в лагере военнопленных. Мы были остановлены немецким унтер-офицером, который потребовал, чтобы мы закопали несколько мертвецов за оградой лагеря. В одном из трупов я опознал моего бывшего командира тов. Вайсберга в форме военврача II-го ранга со следами трех свежих сквозных пулевых ранений черепа.  Тов. Вайсберг был закопан в воронке от разрыва снаряда. В память о своем командире я сорвал со своей фуражки звездочку и бросил ее в могилу» [84] .
Героически погибла в Севастополе, оставаясь до конца верной клятве Гиппократа, хирург военврач II-го ранга Анна Яковлевна Полисская.
А.Я.Полисская была начальником госпиталя, развернутого в Инкерманских штольнях. В последние дни обороны города 2 – 4 июля 1942 г. в госпитале, рассчитанном на 700 человек, было размещено более 4 тыс. После отхода морских бригад, которые с боем прорывались из окружения, А.Я.Полисская приказала своему помощнику военврачу III-го ранга  Г.Браславскому, тоже еврею, эвакуировать раненых, способных передвигаться. Ему удалось вывезти более 2-х тыс. человек. После этого Браславский с группой бойцов ушел в горы к партизанам. За это время штольни окружили немцы.
 По рассказам немногих спасшихся раненых и медработников, когда немцы вытащили всех раненых из штолен, А.Я.Полисская выступила в защиту раненых и потребовала их неприкосновенности. Фашисты на глазах у всех тут же ее расстреляли [85] .
Погиб в Севастополе и хирург Вепринский, о котором вспоминает капитан I-го ранга Иосиф Чверткин. Вепринский  окончил Военно-медицинскую академию в Ленинграде. Был начальником медико-санитарной службы на крейсере «Ворошилов». Во время осады Севастополя был одним из ведущих хирургов осажденного города. Вепринский остался  в Севастополе вместе с ранеными бойцами и попал в плен к немцам. Он разделил судьбу тысяч раненых. Их всех погрузили в теплушки, облили бензином, подожгли и пустили под откос по узкоколейке [86] .
 Так же остался в Севастополе и погиб хирург полевого подвижного госпиталя  Савва Кеймах [87] .
Дополняет сведения о судьбе  неизвестных евреях-врачах, попавших в плен в Севастополе, М.Г.Казарновская  в своем заявлении  в ЧГК в июне 1944 г. Она пишет: «Много евреев я видела еще в Красной Армии, которых расстреляли в тюрьме. 6 врачей и сестер-евреек. Сестры организовывали питание. Поддерживали распухших голодных пленных, но настал час, и  пленный врач выдал бедных сестер и врачей… Убили их, этих добрых, отзывчивых советских людей» [88] .
 По свидетельству бывшего врача военнопленного Н.Д.Князева, в декабре 1942 г. в «Гросс-лазарете» Славута были расстреляны десятки евреев-врачей. Среди них: Азербайджанский, Л. Векслер, М. Гончаров, Добин, Котляр, К. Троицкий, Е. Фастовский,  С. Эркин [89] .
Внешнее сходство с евреями неоднократно оборачивалось и против представителей  народов Кавказа, а порой и Средней Азии.
Так, особенно в первые месяцы войны неоднократно уничтожались кавказцы, внешне похожие на евреев армяне, грузины и азербайджанцы.  «Особенно зверски фашисты относятся к тем, у кого черные волосы и темная кожа», – вспоминает В. Г. Иоганиосян [90] .
В своем письме И.Эренбургу старший лейтенант С.Гриншпун, которому удалось бежать из плена, рассказал о трагической гибели  своего друга нееврея при захвате в плен группы бойцов 3 октября 1941 г.:  «Первым схватили лейтенанта Хонелидзе (из Ухакая, Грузинской ССР) и давай его избивать и кричать: “Юде!” Он кричит: “Я не еврей!”, но ничего не помогает – он черноволосый, с длинным носом. Разбили ему голову, сняли сапоги. Второй на очереди я. Я не черноволос и без длинного носа (не похож на еврея), из-под пилотки торчал чуб. Пригнали на поляну. Евреев раздели до нательного белья и сняли обувь. …стояли повозки, нагруженные трупами немцев. В первую повозку запрягли евреев по 4–5 человек..., потом запрягли нас, “русских”, по 10–12 человек в повозку, и приказали тащить по направлению к деревне. До села около 3 километров, дорога песчаная… Доехали до центра села, всех выстроили. Евреев отдельно, русских отдельно. Евреев перед строем расстреляли из автоматов. Среди расстрелянных и мой друг Хонелидзе» [91] .
В спецсообщении Особого отдела НКВД Южного фронта политуправлению фронта  2 октября 1941 г. приводятся показания бежавшего из плена Я.И.Марченко: «В селе Ануфриевка были задержаны два красноармейца по национальности грузины, когда эти красноармейцы заявили, что они не евреи, а грузины, немцы сказали: “А все равно Сталина родственники”. Эти красноармейцы были расстреляны» [92] .
После выхода из окружения батальонный комиссар Хазанов в докладной записке от 10 октября 1941 г. сообщает, что «вместе со своим шофером-армянином в дороге они были остановлены немцами, которые хотели расстрелять шофера, похожего на еврея. Жизнь ему удалось спасти только путем раздевания и показа полового органа» [93] .
Надо отдать должное шоферу-армянину, который не выдал немцам своего попутчика  – комиссара-еврея.
По свидетельствам очевидцев, за евреев немцы принимали  порой даже татар и узбеков. В лагере возле г. Лубны одного татарина «немцы избили   палкой и винтовкой, требуя, чтобы он назвал себя евреем. Он весь был залит кровью» [94] .
Попавший в плен 7 декабря 1941 г. возле Таганрога сержант И.Юдин рассказал, что в лагере г. Сталино вместе с евреями убили всех узбеков [95] .
Бежавший из лагеря военнопленный М.Ю.Кац был свидетелем того, как  в Мариупольском лагере «немец поставил узбека в яму на колени и несколько раз ударил его палкой, сказав, что узбеки не работают, только песни поют, и Сталин давал им ордена, а украинцы работали, а ордена не получали. Когда узбек приподнялся и возразил немцу, он выстрелил в него всю обойму и еще ударил рукояткой по голове мертвого» [96] .
Многочисленные убийства  военнопленных из Средней Азии и Закавказья были прекращены только после письма А. Розенберга – министра по делам Восточных областей Кейтелю от 28.02.1942 г.  В  своем письме А. Розенберг отмечает, что «несмотря на то, что жители областей, принадлежащих к Азии, Туркестану и Закавказью рассматриваются Министерством как наиболее оппозиционно настроенные к большевизму и российскому завоеванию этих районов, во многих лагерях расстреляны все азиаты. Министерство с самого начала войны неоднократно выступало против такого обращения, однако в ноябре 1941 г. эйнзацкоманда явилась  в лагерь военнопленных в Николаеве, чтобы ликвидировать  всех азиатов» [97] .
И все-таки, хотя, особенно в первые месяцы войны, по словам военнопленных, «над узбеками и грузинами также издеваются, их не всегда расстреливают» [98] .
Главной причиной особо трагического положения, в котором оказались евреи-военнопленные, была не только политика воинствующего антисемитизма со стороны немцев, но и  характерная для всех лагерей  ставшая явной обостренная юдофобия бывших товарищей по оружию.
[1] С. С. Смирнов. Брестская крепость. М., 1965, с. 176.
[2] Неизвестная Черная книга. Национальный Институт Памяти жертв нацизма и героев Сопротивления Яд Вашем. Государственный архив Российской Федерации ГАРФ. Иерусалим. – Москва, 1993, с. 424.

[3] А. Погребецкий. Письмо  автору. 21.04.1999 г.

[4] И.Нудельман. Вот как это было. – «Слово инвалида войны». Иерусалим. 1992, № 6, с. 86.
[5] Яд Вашем. Зал Имен. Лист свидетельских показаний №147873.
[6] Там же. Лист свидетельских показаний № 164009.
[7] Архив Яд Вашем.  С. Абрамсон. Видеоинтервью. VD-713. 30.01.1995 г.
[8] Там же. М-53/185, л.16.
[9] Там же.
[10] Там же. М-40/MAP-3, л. 1.
[11] Там же, л. 2.
[12] Там же, л. 7.
[13] Там же, л. 4.
[14] Там же, л. 9.
[15] Там же, л. 5.
[16] Там же, л. 3.
[17] Там же. М-40/MAP-88, л. 11.
[18] Там же. М-33/ 491, л. 20.
[19] Там же. М-40/МAP-97, л. 16.
[20] Там же. М-33/235, л. 2.
[21] Там же М-37/1314, л.1.
[22] Там же. А. Иоселевич. Видеоинтервью VD-71, 16.09. 1990.  № 03/6259 (Распечатка текста с. 7-8.)
[23]   Там же. М-33/977, л. 28.
[24] П.Н.Палий. В немецком плену. Париж, 1987, с. 92.
[25] Госархив Днепропетровской обл. ФР-2276, оп.1, д. 1812, л.49. (ДПБ – Днепропетровская полиция безопасности).
[26] Там же, л. 8.
[27] Там же, л. 10.
[28] Неизвестная  Черная книга... с. 415.
[29] Там же, с. 419.
[30]   Архив Яд Вашем. М-40. МАР/97, л. 2.
[31] Там же. М-33/230, л. 51.
[32] С. Абрамсон.  Беседа с  автором  15.11. 1989 г.
[33] Неизвестная  Черная книга… с. 425.
[34] Н. Дашевский. Воспоминания без вести пропавшего. «Круг» № 772, с. 34. (Тель-Авив).
[35] Я. Полищук. Письмо  автору 25.11.1999 г.
[36] Неизвестная  Черная книга… с. 424.
[37] Я. Самитер. Письмо автору 24.06.1998 г.
[38] Архив Яд Вашем. № 03/6346. Свидетельские показания Ф. Жеребецкого 25.02.1991.
[39] П. Н. Палий. В немецком плену… с. 93.
[40] С. Голубков. В фашистском концлагере. Воспоминания бывшего военнопленного. Смоленск? 1958, с. 87.
[41] Уничтожение евреев СССР… с. 303.
[42] . Архив Яд Вашем.  033/2011. М. М. Крель. Воспоминания, глава 7, «лагерь Майданек».
[43] Там же.
[44] П. Н. Палий. В немецком плену… с. 83.
[45] Архив Яд Вашем. М-33/652, л. 2.
[46] В. Бондарец. Военнопленные. Записки капитана. М., 1960, с.38-39.
[47]   Зал Имен. Яд Вашем. Лист свидетельских показаний №107909.
[48]   Архив Яд Вашем. М-33/249, л. 7,26.
[49] Там же. М-52/398, л. 7.
[50]   Там же. М-37/1314, л. 2.
[51] Там же. М-33/170, л. 96.
[52] Там же. М-33/ 594, л. 2.
[53] Там же. М-33/534,л. 47.
[54] Там же. М-53/185, л.16.
[55]   Там же. М-33/1199, л. 2.
[56] Там же. М-37/1314, л. 5.
[57] Там же. М-33/496, л. 24, 30, 37.
[58] Там же. М-33/496, л. 31.
[59]   Там же. М-33/1198, л 6.
[60] Там же. М-33/108, л. 10,19,83.
[61] Там же.  М-33/479, л.10. М-33/480, л.11.
[62] Бахчисарайский лагерь.  – Красный Крым.  22.03.1944 г.
[63] Архив Яд Вашем. М-53/91, л. 19–21.
[64] И. С. Асташкин. Воспоминания. Рукопись. Архив автора, с. 58-59.
[65] Архив Яд Вашем.  М-33/833, л. 13–14.
[66] Там же. М-37/301, л.10.
[67] Там же. М-40/RCM, л. 27.
[68] И. Гетман. Аудиоинтервью автору. 26.06.1993 г. Архив Яд Вашем. 03/6896 (Распечатка текста, с. 3.)
[69]   Архив Яд Вашем. М-37/1162, л. 9–10.
[70] Яд Вашем. Зал Имен.  Лист свидетельских показаний  № 80481.
[71] Там же. Лист свидетельских показаний  № 1397383.
[72] Там же. Лист свидетельских показаний №102404. 
[73] Уничтожение советских евреев… с. 303.
[74] Архив Яд Вашем.  М-33/245, л. 2-3; М37/1191, л.22,25; М-52/391, л. 3; М-52/399, л. 3; М-52/401, л. 23-24; М-53/108, л. 14.
[75] Там же. М-52/401, л.24; М-53/108, л. 15.
[76] Там же. М-033/3699, л. 1-3.
[77] И. Местечкин. Свидетельские показания.Архив Яд Вашем. 033 C/974, л. 19.
[78] Неизвестная  Черная книга… с. 419.
[79]   Архив Яд Вашем. М-33/627, л. 46, 75.
[80] Там же. М-33/833, л.15.
[81] Уничтожение советских евреев… с. 302.
[82]   Архив Яд Вашем. М-33/1198, л. 4 .
[83] Яд Вашем. Зал Имен. Лист свидетельских показаний №166844.  Приложение к Листу свидетельских показаний. (См. «Документы»).
[84] Там же. Лист свидетельских показаний №164628. Приложение к Листу свидетельских показаний. Копия письма Министру обороны СССР маршалу Советского Союза тов. Д. Ф.Устинову. 10 февраля 1977 г. (См.  «Документы»).
[85] М. И. Штейнберг. Письмо автору  07.05. 2000.
[86] Воины-евреи во Второй мировой и 50 лет спустя. Тель-Авив 1995, с. 243.
[87] Яд Вашем.  Зал Имен.Лист свидетельских показаний № 71714.
[88] Архив Яд Вашем. М-33/66, л. 12, 17.
[89] Там же. М-33/ 3699, л. 2-3.
[90]   Там же. М-37/1314, л. 2.
[91] Советские евреи пишут Илье Эренбургу 1943–1966. Иерусалим,1993, с.130–131. О подобном случае рассказывает и Семен Розенфельд в своем видеоинтервью. Архив Яд Вашем.VD-147.
[92]   Архив Яд Вашем. М-37/569, л. 7.
[93] Там же. М-37/572, л. 22. Вероятно, сам Хазанов не был похож на еврея, поэтому избежал проверки.
[94]   Там же. М-37/1314, л. 2.
[95]   Там же, л. 3.
[96] Там же, л. 6.
[97] Nazi Conspiracy and Aggression. Volume III, Washington, 1946. p. 123.
[98] Там же.