Всем пропавшим без вести,
погибшим в плену,
пережившим плен -
посвящается.

Вступление

«Первый закон истории – не отваживаваться ни  на
                                           какую ложь, затем – не страшиться никакой правды».
Цицерон

Уже десятки лет отделяют нас от дня  Победы  над  нацистской Германией. Много писалось и говорилось за минувшие годы в бывшем СССР о победах, мужестве и  героизме  бойцов  и  командиров Красной Армии. Не забывали и тех, кто самоотверженно трудился в ту пору в тылу. Но о плене, а войн без плена не бывает, старались не говорить.  Если же упоминали, то о мужестве и непреклонности генерала Д.Кар-бышева, о героизме участника французского движения Сопротивления В.Порике, о герое-поэте М.Джалиле, о бесстрашном  разведчике-пар-тизане Мехти Гусейн-Заде, о побеге из плена на вражеском самолете летчика М.Девятаева, о десятках других героев-воинов, сохранивших стремление и силы к  борьбе  и во  вражеской неволе. Но о миллионах, переживших трагедию плена, сознательно умалчивалось.
Более того, несмываемое  пятно  пребывания  в плену на многие годы легло на тех, кто прошел фашистскую каторгу, а после войны – советский ГУЛАГ. Даже многие ветераны, которым удалось избежать этой страшной участи, с предубеждением, а порой и с открытым презрением относились к тем,  кто в годы войны оказался в неволе.
И лишь в 1994 г. Президент России Б.Н.Ельцин  подписал указ о полной (наконец,  через 50 лет!) реабилитации лиц, оказавшихся  в немецком плену. Указ, которого многие бывшие военнопленные так и не дождались.
Советские историки, не имея возможность исследовать   трагедию плена,   вскользь касались ее, работая над изучением участия советских граждан в антифашистской  борьбе и движении Сопротивления в странах Европы. В начале 60-годов появились работы В. И. Клокова и М. И. Семиряги [1] . Однако их исследования носили обобщающий характер.  Немного больше можно было узнать из работ историков  национальных советских республик, изучавших участие своих соотечественников в  Сопротивлении и партизанском движении  европейских стран. Первые работы об этом  написали М.И.Акопян и М.И.Кочиашвили [2] . Исследованиями об участие казахстанцев в антифашистской борьбе в странах Европы занимался историк И.И.Маляр [3] .
Так как тема плена была фактически закрыта для исследователей, пробел восполнили литераторы, которые в художественной  форме пытались рассказать и осмыслить трагедию плена. Одним из первых сделал это Борис Слуцкий в стихотворении «Кельнская яма», написанном в 1944 г.:
             «Нас было семьдесят тысяч пленных
              В большом овраге с крутыми краями» [4] .
Уже сама  цифра,  прозвучавшая  в  стихотворении,  поражала:  70 тысяч... Откуда? Как? Почему?
В рассказе М.Шолохова «Судьба человека» и одноименном  фильме  С.Бондарчука рассказано о судьбе миллионов [5] .  Советские зрители впервые повстречались на  экране с тем, что в годы войны видели жители оккупированных территорий, и о чем нельзя было говорить вслух:  колонны советских военнопленных, и  еще долагерную селекцию: «Комиссары и евреи, выходи!»
После 1956  г. стали появляться воспоминания бывших узников немецких лагерей в художественно-публицистической, документальной форме рассказывающие о пережитом.  Все они  подчеркивали героическое поведение в плену советских людей, но в то же время давали информацию о ежедневной трагической действительности немецкого пле-на.
Настоящую, почти всеобъемлющую панораму плена  создал  С. Злобин, на  себе  испытавший окружение и плен. «Почти» потому, что если и можно разобраться в военных, политических и экономических  последствиях  плена, то постигнуть со всей глубиной и объективностью его физическое и нравственное воздействие на человека и общество, думается не удастся никогда.
Роман-эпопея  С.Злобина  «Пропавшие без вести»  вышел в 1964 г. и сразу стал бестселлером, одной из последних ласточек хрущевской «оттепели». Во второй половине 60-х гг. роман исчез с полок библиотек и перешел в закрытые фонды.  Официальная критика обвинила автора в искажении и очернении первого периода войны,  в героизации плена,  в недостатке писательского мастерства.  Если спор о художественных достоинствах романа вполне правомерен,  то совершенно очевидное достоинство эпопеи – жесткая,  грубая,  как  шинельное сукно,  правда войны  уже была нежелательна в эпоху неуклонной  реабилитации сталинизма.
Писатели А.Солженицын, В.Быков, В.Кондратьев, Г.Бакланов, В.Се-мин, К. Воробьев, Ю.Пиляр своим творчеством помогли во многом по-новому взглянуть на психологические проблемы плена,  на мотивацию человеческого поведения.
В начале 80-х гг. наиболее  заметным  произведением  на  эту тему стала документальная повесть Е.Долматовского «Зеленая брама»,  рассказавшая  правду о поражении советских войск в августе 1941 г. в районе Умани.
Наконец и советская  военная  историография  стала стирать «белые пятна».  В газете «Правда» от 24 марта 1969  г.  была опубликована статья Генерального прокурора СССР Р.А.Руденко «Забвению не подлежит», в которой было названо число советских военнопленных, уничтоженных лишь на оккупированной территории СССР – 3,9 млн. человек. 
В книге «Советский Союз в Великой Отечественной войне  1941-1945 гг.» указанная выше цифра приведена вновь [6] ;  однако общее число бойцов и командиров  Красной  Армии, оказавшихся  в плену в годы войны,  не  называлось.
  Заметным явлением стала вышедшая в 1970 г. книга Е.А. Бродского, правда, с характерным названием [7] . Однако и она вышла с большими купюрами и, наконец, была переиздана в полном  объеме и новыми ма-териалами лишь в 1987 г. под другим названием [8] .
Годы перестройки предоставили возможность приоткрыть тщательно охраняемую завесу над историческими тайнами. В 1988 г. историк Б.В. Соколов обнародовал цифры, давно известные на Западе – 5,8 млн. советских военнослужащих, оказавшихся в плену,  и 3,3 млн. человек, погибших в нем [9] .
 В 1991 г.  были опубликованы данные СС: «…в годы войны в плену находилось 5 237 660 советских солдат и офицеров» [10] .
Немецкий ученый Кристиан Штрейт называет более значительную цифру – 5,754 млн. советских военнопленных [11] .
Эту же цифру называют историки М.Геллер и А.Некрич и английский журналист А.Верт [12] .
 По годам  численность взятых в плен советских военнослужащих распределялась так:
1941 г. – 3 млн. 355 тыс.
1942 г. – 1 млн. 653 тыс.
1943 г. – 565 тыс.
1944 г. – 147 тыс.
1945 г. – 34 тыс. [13]
Однако в 2001 г. уже упомянутый Б.В.Соколов пишет, что к сведениям, обнародованным 19 февраля 1942 г. в Экономической палате Рейха – 3,9 млн. советских военнопленных, взятых в 1941 г., необходимо добавить 200 тыс., которые уже в 1941 г. служили во вспомогательных службах Вермахта, а также  неизвестное число военнопленных, умерших ноябре 1941 – январе 1942 г., 345 тыс.  пленных, бежавших из плена в 1941 г. С учетом этих поправок число пленных, по мнению Соколова, достигает 6,3 млн. человек [14] .
Наименьшие цифры приводят российские военные инстанции. Так, по мнению военно-исторической службы Генштаба Вооруженных сил РФ, количество советских военнослужащих оказавшихся в плену, составляло 4 559 000 [15] .
Расхождение со сведениями СС Генштаб РФ  объясняет тем, что в соответствии с директивой, изданной Гиммлером в 1943 г., военнопленными считалось все мужское население в возрасте от 18 до 55  лет,  оказавшееся  в зоне военных действий [16] .
На самом деле практика зачисления в военнопленные лиц, захваченных в прифронтовой полосе, имела место еще  в  1941  г. до распоряжения Гиммлера. Так, в числе первых советских военнопленных оказались также 136 тыс. в основном не вооруженных строительных рабочих, строивших укрепления и другие военные объекты на  западной  границе [17] .
Ф.Я.Черон, попавший в плен 27 июня 1941 г.,  вспоминает,  что  1–2 июля  1941 г. в группе пленных, около 500 человек, многие были в гражданской одежде, среди них пожилые люди. Они не были пострижены под машинку и не были похожи на  военных.  Это  были  советские заключенные, которые  строили аэродром: бывшие польские подданные и  советские  граждане: «С наступлением немцев охрана их бросила,  и некоторые попали в плен.  Потом их постепенно выпускали,  если они могли доказать, что не были в Советской Армии» [18] .
Командиры немецких воинских частей не знали, что делать с большим количеством задержанных   гражданских лиц, строивших военные объекты на границе, и поэтому обращались к  высшему командованию. Одно из первых распоряжений, касательно судьбы этих гражданских лиц,  последовало  от командования группы армий  «Юг» 25.07.41 года:
«На соответствующий запрос сообщаю, что гражданских лиц, которые были привлечены русской армией для выполнения рабочей повинности как: постройка долговременных укреплений, оборудование позиций; и были взяты в плен вместе с солдатами, следует рассматривать пока что как военнопленных.
 Решение выносится главным командованием сухопутных войск.
За командующего оперативным тылом “Юг”
Начальник штаба.
Проект  решения подписал фон Кросиг» [19] .
 Такой же практике следовали и в группах армий «Центр» и «Север».
Эти факты подтверждаются  показаниями немецкого  военнопленного   Франца Эндруша: «Зимой 1941-1942 г.  я  работал  на железной дороге в районе Тарновиц... В начале зимы на станцию Некло привезли  460 человек военнопленных  русской молодежи. По их словам, они находились на оборонных работах и были захвачены  немцами» [20] .
В 1942 г., также еще до  распоряжения Гиммлера, командир  52-й  пехотной дивизии  генерал Рендулич отдал приказ, согласно которому все местные жители  призывного возраста,  находившиеся  в  районе дислокации дивизии, были объявлены военнопленными [21] .
Таким образом, учитывая  немецкий подход к зачислению в «военнопленные»,  объяснение Российского Генштаба можно было бы принять, если бы не другие факты.
Учет потерь личного состава в годы войны велся следующим образом: полк представлял донесения о потерях личного состава шесть раз в месяц: на 5, 10, 15, 20, 25, 31 или 30-е число каждого месяца в штаб дивизии.  В те же числа  представлялся и именной список безвозвратных потерь полка: с 1  по 5, 6–10, 11–15, 16–20, 21– 25, 26–31. Дивизия представляла донесения о потерях личного состава тоже шесть раз в месяц в армию, а  армия именные списки безвозвратных потерь дивизий три раза в месяц: сержантов и рядовых – в Управление формирований Красной Армии, т. е. в Генштаб, а офицеров – в Главное Управление кадров (ГУК).
 Безвозвратные потери – это, согласно приказа заместителя Наркома обороны  № 23 от 4 февраля 1944 г., «погибшие в боях, пропавшие на фронте без вести, умершие от ран на поле боя и в лечебных учреждениях, умершие от болезней, полученных на фронте, или умершие на фронте от других причин и попавшие в плен» [22] .  (Выделено – А.Ш.)
Однако невозможно подсчитать точное количество пленных, да и другие потери особенно первых месяцев войны и поражений 1942 г. потому, что многие донесения о потерях не поступали вследствие неорганизованного отступления и хаоса в управлении войсками, возникшего в эти трагические дни, окружения и разгрома частей и соединений. Штабам, порой, было не до учета потерь, да и некому было докладывать
 В сентябре–ноябре 1941 г. 63 дивизии  оказались в окружении  и не смогли представить донесения. Да и вообще, по словам генерал-полковника Г.Ф.Кривошеева, «командиры о пленных докладывали только тогда, когда было ясно, что человек попал именно в плен. В остальных случаях относили к “без вести пропавшим”. За всю войну, по донесениям, попало в плен только 36 194 человека» [23] . 
 Здесь необходимо добавить, что командиры и политработники сознательно скрывали число попавших в плен.  Куда легче  всех записать в «без вести пропавшие», чем брать на себя ответственность. Такая предосторожность командного состава объяснима. По меркам тогдашней советской идеологии, взятие в плен военнослужащих той или иной части, свидетельствовало о недостаточной боевой подготовке части, о невыполнении командиром и комиссаром своих  обязанностей, о  падении морального духа, отсутствии патриотизма  и  сознательности  у бойцов и командиров. Все это грозило «оргвыводами»: снятием с командования, разжалованием, вплоть до расстрела.
Трудности учета попавших в плен объясняются и тем, что практически полностью отсутствует документация частей, разгромленных или попавших в окружение. Много документов было сознательно уничтожено (если успевали)  штабами частей, попавших в окружение, часть документов была захвачена немцами. Поэтому число советских военнопленных, приведенное военно-исторической службой Российского Генштаба, вызывает сомнение, несмотря на то, что им при подсчете были использованы «сведения о списочной численности личного состава соединений и объединений, потерявших боеспособность или оказавшихся в окружении, а также некоторые архивные материалы немецкого военного командования» [24] . 
Необходимо также принять во внимание в отношении обеих сторон – российской и немецкой –  общеизвестную тенденцию занижения своих потерь и увеличение численности потерь со стороны противника.
Таким образом, точное количество советских военнопленных неизвестно до сегодняшнего дня, однако, отбрасывая верхний – немецкий и нижний – российский показатели, правильнее всего говорить о среднем числе – не менее 5 млн. человек.
Давайте вспомним,  как складывалась эта трагическая цифра.
 В первые дни войны десятки советских дивизий были разгромлены, окружены и большая часть окруженных попала в плен. Восстановим последовательность этих событий.
[1] В.И.Клоков. Борьба народов славянских стран против фашистских поработителей. Киев, 1961; М.И.Семиряга. Вторая мировая война и пролетарский  интернационализм. М., 1962.
[2] М. И. Акопян. Неизвестная страница подпольной борьбы военнопленных армян. «Известия Академии наук Армянской ССР», 1964, № 4; М. И. Кочиашвили. Участие советских граждан-грузин в движении Сопротивления в странах Европы. Вторая мировая война. Материалы научной конференции, посвященной 20-й годовщине Победы над Фашистской Германией. Книга третья «Движение Сопротивления в Европе». М.,1966.
[3] И. И. Маляр. Участие казахстанцев в антифашистской народно-освободительной борьбе в странах Европы (1942–1945 гг.). Автореф. дис. … Алма-Ата, 1968.
[4] Великая Отечественная. Стихотворения и поэмы. Т. 2, М.,1975, с.150–151.
 Никакой Кельнской ямы на самом деле не было.  Фронтовики знали об Уманской яме – лагере в известковом карьере  в Умани, где погибло около 100 тыс. пленных.
[5] Этапным для 60-х годов был фильм П.Чухрая «Чистое небо», а уже  во время «перестройки» – в 1985 г. вышел на экраны фильм А. Германа  «Проверка на  дорогах», снятый в 1971 г.
  [6] Советский Союз  в Великой Отечественной войне 1941–1945  гг. М., 1976, с. 369. (Цифры, приведенные Р. А. Руденко и  повторенные в указанном издании,  явно завышенные. – А. Ш.) 
[7] Е.А. Бродский. Во имя победы над фашизмом. Антифашистская борьба советских людей в гитлеровской Германии (1941–1945 гг.) М., 1970
[8] Е А Бродский. Они не пропали без вести. М. 1987
[9] Б.В.Соколов.  О соотношении потерь в людях и боевой технике на советско-германском фронте  в  ходе  Великой отечественной войны. «Вопросы истории» № 9,1988. ( Эти же цифры приводит и Е. А. Бродский годом ранее)
[10] Ф Сергеев. Тайные операции нацистской разведки 1933–1945. М., 1991, с. 243.
[11] .Christian Streit. Keine Kameraden. Die Wehrmacnt und die sowjetischen Kriegsgefangenen 1941-1945. Stuttgart, 1978, S. 10.
[12] Mikhail Heller and Aleksandr  Nekrich. Utopia in  Power: The  History  of  the Soviet Union  from  1917  to  the  Resent  N.Y, 1986, p. 390; Aleksandr Werth. Russia  at War: 1941–1945. N.Y, 1964, p. 708.
[13] A. Dallin. German Rule in Russia 1941–1945. A Study of Occupation Policies. L. –N.Y, 1957. p. 427.
[14] Б.В.Соколов. Тайны Второй мировой. М., 2001, с. 231. Зимой 1941–1942 гг. погибло от 1,5 млн. до 2 млн. советских военнопленных.
[15] Сколько же мы заплатили за победу?   – Глобус:  08.05-14.05.1995 (Израиль).
[16] Там же.
[17] Б.Н.Петров. О стратегическом развертывании Красной Армии накануне войны. См. Го-товил ли Сталин наступательную войну  против Гитлера? Незапланированная   дискуссия. Сборник  материалов. М.,1995, с.71.
[18] Ф. Я.Черон. Немецкий  плен и советское освобождение. Париж, 1987. с. 32.
[19] Архив Яд ва-Шем. М-53/90, л. 19.
[20]   Там же. М-33/1193, л. 28.
[21]   Там же. М-33/1189, л. 13.
[22] Г.Ф.Кривошеев. Некоторые новые данные анализа сил и потерь на советско-германском фронте. - «Мир истории» 1999. № 1.
[23] Там же.
[24] Г. Ф.Кривошеев. В первых сражениях. «Военно-исторический журнал». 1991. № 2, с.14.