Воспоминания о войне

(Дора Белая)

До войны наша семья жила в городе Клинцы Орловской, а ныне Брянской области. Папа, Рудицер Шломо Лейбович, после окончания Клинцовского текстильного техникума работал на одной из текстильных фабрик, кажется, тонкосуконной. Клинцы – город текстилей, там было несколько текстильных фабрик. Мама, Рудицер Сарра Давыдовна, в девичестве Щукина, работала продавцом в продовольственном магазине.

Мама была из многодетной семьи, у неё было два брата и четыре сестры. Они рано лишились родителей, младшие сестра и брат были совсем маленькие. Когда мама выходила замуж её брату, дяде Боре, было всего семь лет, а сестре Марьяше - восемь. Мама растила их, как своих детей. В 1936 году шестнадцатилетняя Марьяша уехала в Биробиджан, став переселенкой в соответствии с политикой правительства о заселении Дальнего Востока, а дядя Боря жил с нами до самой войны. Он стал журналистом и работал редактором местной газеты. Нас, детей, в семье было двое – я, 1930 года рождения, и сестра Эмма 1934 года рождения. В таком составе мы встретили войну.

К началу войны я закончила три класса, но, к сожалению, об этих годах ничего не помню. В самом начале войны к нам из Бобруйска прибыла мамина сестра, тётя Малка. Она с двумя детьми добиралась до нас пешком. Помню, что они с собой привели корову. Фронт приближался, стали думать об эвакуации. Тётя Малка не стала никого ждать и с детьми уехала из Клинцов. Я не знаю, где она была во время войны. Знаю только, что её старшие два сына были на фронте. В августе началась эвакуация предприятий, жители покидали город. Наша семья тоже решила эвакуироваться. К этому времени дядя Боря уже ушёл на фронт. Я помню, как мы провожали его. Недалеко от сборного пункта нас задержали и дальше не пускали, а дядя Боря прошёл, обернулся и помахал нам рукой. Больше мы его не видели. Папа также получил повестку о мобилизации. Перед уходом на фронт он решил отправить нас из города и проводить на вокзал.

Я хорошо помню этот страшный путь на вокзал. Город освещался прожекторами, немцы нещадно его бомбили. Во время пути

мы несколько раз попадали под бомбёжку и тут же все падали на землю. С трудом добрались до вокзала. Последний товарный состав стоял не на перроне, а на дальних путях. Ступенька вагона находилась очень высоко от земли, забираться в вагон было тяжело. Он уже был полный. Папа помог забраться в вагон и попрощался с нами. Нижние полки были все заняты, нам пришлось разместиться вверху на нетёсанных досках. Поезд повёз нас на восток, и я навсегда рассталась с Клинцами.
В дороге мы были 16 суток. Во время остановок боялись выходить за водой, в туалет, боялись отстать от поезда. Все вещи, которые взяли с собой ( а их было немного), пришлось выменять на продукты.

Нас привезли на Урал, в Курганскую область. Мы попали в деревню Малая Погарелка Шадринского района. Нас поместили к хозяйке, которая выделила нам небольшую неотапливаемую комнату. Мы страдали от холода. Спали все в одной кровати. Когда ложились, клали к ногам бутылку горячей воды, но к утру она замерзала. Мама работала в колхозе на разных работах.

С фронта приходили редкие письма от папы, от дяди Бори и от другого маминого брата, дяди Ильи, который воевал на Ленинградском фронте. До войны он жил в Ленинграде. Дядя Боря прислал маме аттестат, который помог нам прокормиться.

В конце 1943 года к нам приехал дядя Илья после тяжёлого ранения. Он был ранен в челюсть, лицо его было изуродованно и он весь был во вшах. Это было жуткое зрелище. Я не помню, как его отмывали и переодевали, помню только, что всю одежду, в которой он прибыл, мы сожгли. Дядя Илья долго болел, его поместили в больницу. И туда, в больницу, в начале 1944 года ему пришло извещение о гибели дяди Бори. Это была тяжёлая утрата. Когда дядя Илья поправился, мы переехали в город Шадринск и стали жить вместе.

Нам выделили небольшую квартиру, а вскоре мы сменили её на большую. Мама устроилась заведующей мясного магазина, а мы с Эммой учились в школе. В Шадринске мы встретили День Победы. Наша семья оставалась там до папиной демобилизации. В Шадринске я закончила десятилетку и в 1948 году уехала к старшей маминой сестре, тёте Фене, в Днепропетровск, где поступила в Металлургический институт. Тётя Феня до войны жила в Днепропетровске, и после эвакуации вернулась домой. А наша семья на довоенное место жительства не вернулась. Папа увёз её в Белоруссию в Бобруйск, куда вернулась из эвакуации тётя Малка.

У мамы была ещё одна сестра, тётя Фаня. Участь её печальна. Она с семьёй жила в Минске. В первые дни войны муж ушёл на фронт, а она с трёхлетней дочкой и грудным сынишкой осталась в городе вместе с родителями мужа. Все они погибли. Мы не знаем, были ли они в гетто, при каких обстоятельствах их расстреляли. К сожалению, я не могу вспомнить имя и фамилию её мужа. Он приезжал к нам после войны, пытался разыскать семью и родителей.

На погибших дядю Борю и тётю Фаню заполнены Листы свидетельских показаний, а на меня, маму и сестру Эмму - Регистрационные анкеты для отправки в Яд Вашем.

(Белая Дора, Ашдод, 2016 год)

Оставить комментарий

назад на главную