«Эль мале рахамим!»*
Фрагмент из книги «Город Антонеску».

12 Июля 1941, Бессарабия, Сороки.
Всего двадцать дней прошло с тех пор, как началась война.
А германские войска уже в самом сердце России.
Авангарды танковой группы генерал-полковника Гепнера на подступах к Ленинграду, танковые дивизии генерал-полковников Гудериана и Гота достигли Смоленска, а группа армий «Юг» готовится к операции по захвату Киева.
Это, конечно, успех.
Более того– это Триумф! Это Победа!

Гитлеровский генеральный штаб в эти дни уже начал разрабатывать план постепенного уменьшения численности своих войск на Русском фронте и возвращения немецких солдат на родину. Особенно важным считался вопрос «о порядке возвращения» – перевозки по железной дороге, или же по шассе автомобилями, или даже (учитывая численность!) пешие марши.
И вдруг…

Как головы сказочного дракона.
Что-то неожиданно изменилось.
Трудно даже сказать, что произошло, так как немецкая армия все еще достаточно быстро продвигались вперед.
И все-таки… Это неожиданное, почти неуловимое, изменение ситуации сразу почувствовали в «Волчьем логове» Адольфа Гитлера. На ежедневных утренних и вечерних «обсуждениях обстановки» - в ставших уже привычными победных реляциях начальника генерального штаба Сухопутных войск генерал-полковника Гальдера начала проглядывать какая-то необычная для этого суховатого человека тревога. (1)

Немецкая армия действительно быстро продвигалась на Восток.
Но … впереди лежали бескрайние просторы России.
И оттуда, с Востока, навстречу немцам, появлялись, как будто бы из-под земли, все новые и новые русские дивизии.

Как головы сказочного дракона – срубишь одну, а вместо нее появляются еще двенадцать.
К немалому удивлению Гитлера, считавшего, что победа над русскими уже практически одержана, что в первые дни войны им удалось уничтожить русскую армию, что Сталин не имеет резервов, а «фронт, в тылу которого уже нет резервов, не может держаться», русский фронт держался.
И даже резервы оказывается, у Сталина были!

Ведь не напрасно Сталин, готовясь к «внезапному» нападению Германии, организовал резерв Главного командования, так называемую «Вторую линию». Командующим армиями «Второй линии» он назначил Буденного, а Членом военного совета – Маленкова, и еще накануне нападения Германии - 21 Июня 1941-го узаконил эти назначения специальным постановлением Политбюро ЦК. (2)

В резерв Главного командования вошли 16, 19, 20, 21 и 22 армии, а штаб «Второй линии» был дислоцирован в Брянске – более чем в полутора тысячах километров от советской границы.
И вот теперь бойцы этих свежих дивизий постепенно подтягиваются к фронту и прямо с колес вступают в бой, вырастая перед солдатами Вермахта, как головы сказочного дракона.

ИЗ ВОЕННОГО ДНЕВНИКА ГАЛЬДЕРА.
12 июля 1941 года, 21 день войны
Обстановка на фронте
Группа армий «Юг»:
« . . . Противник бросает в бой все новые подразделения».
Группа армий «Центр»:
« . . . Танковая группа Гота отражает в районе Витебска упорные контратаки противника с севера и с востока».
Группа армий «Север»:
« . . . На правом фланге противник продолжает оказывать упорное сопротивление».

И в целом по оценке Гальдера:
«Противник сражается ожесточенно и фанатично».
Но так происходит не по всему фронту.
И в час, когда под Смоленском, под Ленинградом и под Киевом идут жестокие бои, создается впечатление, что Бессарабию советские войска оставляют почти без боя.

ИЗ ДНЕВНИКА ГАЛЬДЕРА
12 июля 1941 года, 21 день войны
« . . . На фронте 11-й [германской] и 4-й румынской армий противник, видимо отходит за Днестр».

Советские войска отступают, и действия объединенной немецко-румынской армии под командованием главы Румынского государства генерала Иона Антонеску все больше напоминают триумфальное шествие. День за днем эта армия все ближе придвигается к Днестру и, захватывая по пути бессарабские городки и местечки, всюду сеет смерть.
Сегодня, 12 Июля 1941-го, убийцы вошли в Сороки.

«Жизнь прожить нужно так . . .»
Сороки – маленький городок в излучине Днестра.
Леса, сады, виноградники, и над всем этим несказанным богатством, как страж, красавица – средневековая крепость Стефана Великого.
И тишина … и покой …
Сегодня, 12 Июля 1941-го, в Сороки вошли убийцы.
О том, что произошло в этот черный для города день, поведала авторам доктор Мириям Колкер – соседка по Рамат-ХаШарону – маленькому уютному городку на севере Телль-Авива, где мы живем уже около сорока лет.
Вот уже более полувека не может Мириям избыть из сердца трагическую смерть своего деда – Нисала Колкера.
Рабби Нисл Колкер – ученый талмудист, владевший восьмью иностранными языками - многие годы был главным раввином Сорок.

Рабби Нисл Колкер.
Сороки, 1941.

Стар был раввин и мудр, много добра делал людям, и люди тянулись к нему за помощью, за советом. Но вот грянула война, и рабби, наверное, впервые в жизни не знал, что посоветовать.
А если бы знал?
Разве люди когда-нибудь прислушиваются к советам?
Вот ведь, даже, смешно сказать, Зеев Жаботинский (которого судьба случайно в 1938-м занесла в Сороки), со всем своим темпераментом громогласно «стращал» в синагоге сорочинских евреев:
«В Европе нас ждет погибель! Из Европы надо поскорее уезжать! Здесь будет большая беда и, поверьте мне, что придет такое время, когда вы вспомните мои слова.
Здесь все пропадет – и наши дома, и добро, и мы сами!»

И что же прислушались к провидцу евреи?
Нет, конечно, - они посчитали его сумасшедшим.
Ну а сам рабби Нисл?
Ему-то что делать? Бежать? Но куда? Как?
Все-таки старость – недавно исполнилось девяносто.
Большая семья его – пятеро детей, внуки, правнуки разлетелись по свету, кто куда. А он остался в Сороках. И все сидел под окном в своем маленьком, окруженном яблоневым садом домишке на Ленинградской улице, читал и перечитывал Талмуд и даже не давал себе труда спуститься в погреб во время бомбежек.
«Элоим гадоль – Б-г велик», - тихо говорил он, - «Ани ло мудаг. Я не волнуюсь».

Но канонада с каждым днем становилась слышнее, и, наконец, в Сороки вошла румынская армия.
В тот же день в домик раввина ворвалась группа солдат во главе с офицером. (4)
Разговор шел по-румынски.
«Нам нужны фамилии и адреса всех видных евреев города», - сказал-прокричал офицер.
«Я не могу назвать их», - ответил ему раввин. «Я не предатель!»
«Взять его!» - рявкнул офицер.
«Я сам пойду», - откликнулся раввин.
И уже понимая, что настал его смертный час, рабби Нисл надел свой парадный черный сюртук и пошел к двери.

Когда его вытолкнули на улицу, там уже окруженная солдатами стояла целая группа арестованных мужчин-евреев.
Их повели по улицам города – 39 человек - 39 евреев: Ушер Ашкенази, Арон Шехтман, Элиэзер Винницкий, Пинхос Вулых, Хуна, Осип и Григорий Китроссер, Хаим Коган, Сухер Яшан и другие, имена которых остались нам неизвестными.
Впереди всех шел красивый высокий старик в черном парадном сюртуке – рабби Нисл Колкер.
А рядом с ним – мальчишка, почти ребенок, – 16-летний сын Сухера Яшана – Муня. В руках у мальчика была книга Николая Островского «Как закалялась сталь».
Что это?
Неужели мальчик, идя на смерть, взял с собой книгу Островского? Или, может быть, солдаты застали его за чтением этой книги, и он решил продолжить чтение там, куда его поведут – в полиции, наверное, или, в крайнем случае, в тюрьме? Кто знает?
«Жизнь прожить нужно так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы», - вещал пролетарский писатель.
Мальчик Муня уже не успеет прожить свою жизнь – не так и не эдак. Мальчик Муня не успеет прожить свою жизнь, просто потому, что он родился евреем.
Потом, в 1944-м, пропитанную кровью, грязью обложку от книги Островского найдут при раскопке оврага, в котором погиб мальчишка, не успевший прожить свою жизнь.

«Эль мале рахамим»
Вот и Днестр.
Залитый полуденным солнцем, он кажется золотым.
Дорога становится уже. Теперь заросшие садами и виноградниками холмы подступают почти к самой воде.
Цветет сирень. Стрекочут кузнечики. Жужжат пчелы.
А небо – небо такое голубое и безоблачное, и все вокруг наполнено такой радостью жизни, что кажется, ничего ужасного не может произойти.
Но возле Бекировского моста у небольшого оврага раздалась команда офицера: «Стай!!! Остановиться!!!»
Евреев столкнули в овраг, и солдаты вскинули ружья.
И тогда, неожиданно для всех участников этой трагедии, из оврага во весь свой огромный рост поднялся 90-летний раввин Нисл Колкер. Он воздел руки к небу и неожиданно молодым мощным голосом запел древнюю еврейскую поминальную молитву:
«Эль мале рахамим»» - «Господи милосердный!»

И обреченные на смерть евреи подхватили, и молитва, смешанная со слезами, вознеслась в голубое безоблачное небо и достигла, наверное, самого милосердного Б-га.

«Тебя молим, пребывающий на небесах…
Кровь наша не уйдет без следа в землю …
Вопль наш не останется без ответа …».

Но, залп … второй … третий …
И тишина.
Тишина. Только стрекочут кузнечики и жужжат пчелы.
Только стонут раненые, но скоро и они затихнут.
Безразличные к людскому страданью солдаты завалят овраг землей, постучат ногами обутыми в боканчи, чтобы сбить налипшие на них комки желтой глины, и пойдут дальше - убивать …

(1) «The Halder War Diary 1939-1942», PRESIDIO, USA, 1988
(2) Яков Верховский, Валентина Тырмос «Сталин. Тайный сценарий начала войны», ОЛМА-ПРЕСС, М., 2005
(3) Интервью с Мириам Колкер, Рамат-ХаШарон, 2000. Из личного архив авторов.
(4) Газета «Известия» №128 (8430), 31 мая 1944 года

*Публикуется с согласия авторов.