|
…. Несколько лет тому назад я, уступив настоятельным уговорам друзей,
утверждавших, что мне есть о чём писать и есть неплохая языковая база –
я, очертя голову, плюхнулся в это графоманское море и, вынырнув через
год, вдруг обнаружил возле себя повестушку «Жизнь
моя…», довольно благосклонно принятую и даже помещённую в
библиотеку музея « Яд Ва-Шем» и на страницах сайта « Уцелевшие в
холокосте». О достоинствах и недостатках её не мне судить. Писал, как
мог, получилось, как вышло. Неоднократно перечитывая повесть ( ох, слаб
человек!), я находил в ней всё больше огрехов- о том не написал, об этом
не сказал, а об этом сказал, да не так- хоть переписывай заново! Как ты
понимаешь, дорогой читатель, что «об переписывать» и речи быть не может,
а посему я решил идти другим путём: напишу-ка я небольшую книжечку,
эдакую «Неразбериху-фантази» и ссыплю в неё всё, о чём не вспомнил, не
подумал ранее… Без всякой хронологии, без дат. Хочу надеяться, что я
успею закончить это ещё одно, последнее сказанье – я даже и название
придумал- «Отрывки из ненаписанного…», неплохо, да? Впрочем, Эмиль
Кроткий это ужЕ придумал раньше, до меня… Жаль, подвёл меня Кроткий … И
это, кажется, уже было, у Андроникова - «Я хочу рассказать Вам…». Или
они поторопились застолбить участок, или я замешкался, ну да ладно, слов
в русском языке не занимать стать, например: «Не написано - не
прочитано…». На том и порешу…
Илья Коган
Не написано - не
прочитано…
… Я сидел на столе машиниста, свесив ноги, и, как на интересное,
захватывающее действо смотрел, как Марат Новиков пускал »с нуля», из
холодного резерва турбину... Один. Совершенно один, без помощника! Я-
это я, начальник турбинного цеха ТЭЦ Коган Илья Яковлевич (в дальнейшем
Яклич), Марат- это Марат, старший машинист 3-й вахты, Турбинист от Бога,
Золотые Руки, светлая головушка! Пуск турбины- дело весьма серьёзное и
весьма ответственное, ох, каких дров можно наломать !! И, бывает,
ломают…Десятки параметров, многие в динамике, всё строго
регламентировано, всё подчинено одной цели: через час-полтора
напряжённой работы, после окончательного осмотра и прослушивания,
вытереть пот (а он к этому времени будет в избытке, уверяю вас!),
удовлетворённо вздохнуть и дать сигнал на главный щит: «Внимание,
нормальные обороты»…Это приятно, поверьте! Как правило, турбину пускают
вдвоём, с помощником, а то и с двумя - от греха подальше…А тут- никакой
рекламы, никакого рекорда, просто зарез, некого поставить, вот какая
карусель, понимаешь! Предложил себя в качестве помощника, но Марат
решительно отклонил:
- Не надо, Яклич, сам справлюсь!
Вот так я и оказался на столе машиниста в роли зрителя, а Марат, как
Фигаро, появлялся в нужный момент в нужном месте…Клянусь мамой, век воли
не видать, всё время болел за Марата! Иной раз, когда какой-нибудь
параметр был почти на «грани фола», а Марат исчезал, и я уже был готов
нарушить «статус кво» и чистоту эксперимента, Марат, чёртушка,
обороты-то перестали расти, сейчас падать начнут!!- и тут же из недр
турбины, как чёрт из табакерки, появлялся Марат, почти не глядя на
тахометр, тронул стопорный клапан, что-то поколдовал у эжекторов,
пробегая мимо меня, подмигнул мне :
- Могём, Яклич! – и снова исчезал где-то в четвёртом или пятом
измерении…
…Пошёл второй час спектакля, приближался финал, который я очень любил и
старался, по возможности не пропускать. Всё, что нужно было сделать,
было сделано, Марат и я стояли у тахометра и, не отрываясь, смотрели на
его стрелку, медленно ползущую к невидимой, заветной точке на шкале –
теперь помощь Марата турбине не нужна, Марат сделал своё дело (отлично
сделал!), может минуту-другую отдохнуть, Турбина последние аккорды
делает сама - ах, какая же она умница, эта Турбина! Вот оно!! Мы
заворожено смотрим, как она (вдруг, сама!)задвигала штоками
сервомоторов, по-хозяйски один за другим прикрыла групповые клапаны – и
почтительно пропела:«Регулирование вступило в работу, хозяин!». Марат
двумя-тремя энергичными движениями полностью открыл стопорный клапан и,
улыбаясь каждой клеточкой своего «лунного лика», залитого пОтом, подошёл
ко мне и, подняв растопыренную пятерню к козырьку каски, пробасил своим
верхневолжским говорком:
…- ВОт так, Илья ЯкОвлевич, надо пускать турбины!
И мы оба, почти в унисон, не сговариваясь:
- МогЁм!! – и расхохотались, словно сказали что-то очень смешное…
…Это было, наверное, лет 30-35 тому назад, не знаю, жив ли Марат, он
ведь был сердечник…Если жив, пусть это маленькое воспоминание погреет
ему душу…
…Я, наверное, заканчиваю пребывание своё на этом свете с не очень
положительным сальдо: сколько себя помню в детств, постепенно угасающий
папа (туберкулёз лёгких, приобретённый в тюрьме ГПУ в 32-м или 33-м),
стрекот маминой швейной машинки с утра до вечера, бедность на грани
нищеты, потом страшные сороковые, гибель папы, бегство, бегство,
бесконечное бегство по пылающей земле Украины и страшный финал -
полугодовой ад оккупации, бегство с расстрела, 3 месяца на глухом
казачьем хуторе, приютившем и спасшем нас, маму и меня, ликование
безмерное по поводу прихода наших, почти сразу сменившееся ужасом
ежедневных бомбёжек плюс тиф у мамы, и почти сразу же, весной 43-го-
полуторамесячный марш-бросок на Сталинград- и снова труднейшие 2 года на
восстановлении города, до дня Победы… У Бруно Ясенского был такой роман,
«Человек меняет кожу»- сколько же я их сменил?! И будет ли ещё линька –
или последнюю кожу донашиваю? Одна из трёх частей моей повести
называется –«Сталинград», буду рад, если Ты, дорогой читатель, уделишь
мне один- два часа, прочтёшь эту повесть и скажешь мне честно- не зря ли
жизнь прожил ? Есть такая- не знаю, чья- поговорка : дескать, если
человек родил сына, посадил дерево и убил змею- значит, он не зря прожил
жизнь…А не маловато ли для такой длинной (и такой короткой!) жизни ?
Сына родил и похоронил за три месяца до его сорокапятилетия, красавца,
умницу, талантливого физика-теоретика, одного из теоретиков в первой
сотне мира( так сказали его друзья)…В далёком Оксфорде, в Англии его
могилка – мне там уже не бывать…Вложил несколько кирпичей в стены нового
Сталинграда - Волгограда , видел- стоЯт мои дома ! Много деревьев
посадил…Змей не убивал - чего не было, того не было, да и нужно ли это?
Сорок лет или около того проработал на электростанции, турбинист я. Витя
Горохов, славный парень из соседнего цеха, окрестил нас прометеями: свет
и тепло давали мы людям . Может, набралось на незряшную жизнь?
Что-нибудь кроме тире между двумя датами, а?
Прекрасный, самый лучший хутор на земле – Гундоровские Грачики…Вы только
вслушайтесь в эту прекрасную музык , как звучит : ГУН-ДО-РОВСКИЕ
ГРА-ЧИ-КИ-И-И … Симфония… Были, правда, неподалёку еще и Митякинские
Грачики, но-не то, не то… Это же Гундоровские в лихолетье оккупации в
ноябре 42-го, после нашего побега с расстрела , приютили нас с мамой,
дали кров, кормили невыносимо страшные два с половиной месяца , до 17-го
января 43-го, до прихода наших…Пеховкины, Яшихины, Васильевы, баба Уля,
Иван Левонтьевич, Натаха - до конца моих дней, пока память моя , хоть и
со скрипом, но делится со мной воспоминаниями – все вы в сердце моём !
…Иван Леонтич, бобыль со стажем, частенько захаживал к Наташе, хозяйке,
у которой мы в то время проживали. Приняв на грудь толику самогона ( ему
много уже и не надо было!), он неизменно затягивал одну и ту же песню :
- Хорошая-я ба-ик!- бочка любочко сказа-а-ик!-а-а-а-ла –
-молодого врядничка-а ночевать оста-ик!-влялааа…
В этом месте Иван Леонтич игриво толкал в бок Наташу, и дальше песня уже
лилась на просторе в дуэтном исполнении… Полное безголосие исполнителей
и, как следствие, полное отсутствие мелодии с лихвой компенсировались
краткостью песни ( я так и не узнал, воспользовался ли врядничек
гостеприимством бабочки? Думаю, что да – иначе стоило ли сочинять
песню?) Через несколько строф песня внезапно обрывалась – думаю, что
исполнитель просто забыл слова – и Иван Левонтич сразу, без паузы,
переходил к положению на фронте :
- Слыш, Семённа ( это он маме) –стреляють? Энто красные идуть…
Я ить скоко дён, как обосраный, хожу - вот те святой истинный крест!
- Почему, Иван Леонтич? Ведь это же наши идут, может, Ваш сын прийдёт -
он же в армии?
- И-и, Семённа!! Иде там та армия, иде там тот сын? Усех побили,
русских-то, идуть монголы, в чёрных шинелЯх, усех мужиков режуть под
корень, усех баб сильничають-страх божий! Тут даве один из Глубочки
гутарил - уходить за Донец надо, одно слово!
Переубедить его было невозможно. Когда фронт подошёл вплотную, и
хуторское начальство - атоман, староста и два полицая подались за Донец,
с ними ушло десятка два хуторян, среди них и Иван Леонтич…До Донца он ,
правда, не дошёл, в лесочке у реки спрятался, прибежал домой, первые дни
при наших ходил в трепетном состоянии, но так и не увидев монголов в
чёрных шинелЯх, пришёл в себя, к Наташе стал захаживать, про молодого
врядничка репертуар восстановил…
Один мой добрый знакомый, приехавший в Израиль в то же время что и я, в
начале девяностых, показал мне как-то любопытный (по крайней мере, для
меня) документ, нечто вроде разрешения на выезд из разваливающегося
СССР. Не уверен, что привожу его досконально, идеально точно, но за
общую правильность ручаюсь. Написано там было вот что:
Имя: Бася, кот в количестве-1, возраст- 2года, масть – чёрная,
направляется в государство Израиль на ПМЖ (постоянное место жительства).
Подпись. Печать. Комментарии излишни…
Эти страшные пол-года оккупации (июль 42 – январь 43), избиения, рабский
труд под палкой, грабежи, бегство от расстрела, без малейшей надежды на
спасение, на великое Чудо( а ведь свершилось оно, чудо это, живы
остались, и я и мама!) – до сих пор вспоминаю с содроганием. Несколько
лет почти каждую ночь один и тот же сон: немец из автомата «от бедра»
стреляет в меня, я с ужасом смотрю, как трассирующие пули одна за другой
входят в меня, и я в ужасе просыпаюсь от абсурдности ситуации: я жив или
убит? Почему я не чувствую боли? У немца нет лица, он просто немец,
смерть… Иногда он произносит, прежде чем открыть огонь, неграмотную,
бессмысленную, но очень понятную фраз , делая приглашающий жест рукой:
«Ком цу нам!». И сразу пули, пули… Только когда я пошёл учиться в
техникум, эти сны стали уходить от меня…
Но даже в этом аду, в этой беспросветной мгле иногда, очень редко
вспыхивали на миг звёздочки – не надежды, нет, какая там к чёрту
надежда, на что, от кого? Нет, просто на минуту , на пять минут
отключение от страшной действительности …Вот одна из этих звёздочек :
…На нашей улице, на Ольховской, не было больших домов, так, домики,
домишки разной степени элегантности и комфортности …И, разумеется, не
было ( за исключением электричества) ничего по части коммунальных
удобств – в частности , воду мы носили вёдрами от водоразборной колонки
на улице, метров за 50. Это преамбула, а теперь-о звёздочке. В городе
было много итальянских солдат, небольшая группа их располагалась в
каком-то здании на нашей Ольховской. Это были славные ребята,
приветливые, весёлые, дружелюбные, по-моему «любившие» немцев так же,
как и мы…Они часто приезжали на «фиатике» с большим баком за водой к
нашей водоразборной колонке, человека 3-4, кто-то качал насос колонки,
кто-то вёдрами заливал воду в бак, при этом кто-нибудь из них распевал
что-то неаполитанское или оперное - это были неплохие концерты, поверьте
мне! Если в это время подходила какая-нибудь более или менее смазливая
юбка с ведром -ей очень галантно наполняли ведро водой, и кто-нибудь из
солдат обязательно произносил эту сакраментальную фразу, которую уже
знал весь Ворошиловград :
Бонджорно, барызна! Есте кавальеро? Неймо кавальеро-ио кавальеро!!
И вот- чудесный жаркий августовский день, я с ведром подхожу к колонке,
у которой стоИт знакомый фиатик, на великолепном итальянском с
ворошиловградским акцентом произношу «Бонджёрно, синьоре!» и скромно
усаживаюсь на перевёрнутом ведре. Мне довольно стройно отвечают «Др-расти,
таварричь!», а один мне подмигивает и затягивает a-la Карузо: « Ах,
никогда я-а-а так не жаждал жизни…» (разумеется, по-итальянски! ). Я
неплохо свистел в молодости, и слухом меня Бог не обидел, что я сразу и
продемонстрировал, подхватив знакомую мелодию: «Лла- лла- ла- ла- ла-» и
тд. Это я сейчас неплохо знаю и оперу «ТОска» Дж. Пуччинм, и эту
прекрасную арию Каварадосси, а тогда, в 42-м, когда итальянцы, бросив
качать воду, обступили меня и загалдели так, как умеют галдеть только
итальянцы, я поначалу изрядно ложанулся! Они хлопали меня по плечам,
жестикулировали, совали мне сигареты, галеты(!) и о чём-то спрашивали, и
я понял: что он пел и что я подхватил? А Я НЕ ЗНАЮ!!! Дело в том, что
тогда, в младые годы мои, в неокрепшей моей головушке, поглощавшей
всевозможную информацию из радио, книг, газет, кино без разбора, в
неимоверных количествах – царила неимоверная каша, разобраться в которой
мне порой было не под силу : я , как знаменитый Оська, брат Льва Кассиля
из книги «Кондуит и Швембрания»,безбожно путал Пушкина и Лермонтова,
Майн Рида и Конан Дойля, фагот и габой, Гваделупу и Гватемалу, Васко де
Гама и Лопе де Вега, марши из «Аиды» и «Фауста» и, конечно же, арию
Надира из «Искатели жемчуга» Бизе и арию Каварадосси – вот , хоть убей,
не мог запомнить, кто чего поёт! И я, разумеется, не без опаски ляпнул
Надира …На моё счастье , итальянцы ни бельмеса не поняли из сказанного
мною (допускаю, что они и Надира не знали …), улыбки потихоньку сползали
с их умилённых физиономий- и тут я выдал! Пуччини! Каварадосси!!! Ой
ля-ля!Опять всплеск эмоций,сигареты и требования,чтобы я сказал – на
каком инструменте я играю? Мои клятвенные уверения , что я не музыкант,
не играю ни на чём- не принимались. Мне стало их жалко, и я, весьма
неуклюже, «поиграл на скрипке»-о, виолино!!Мольти бено !!!!!!Встреча
была очень конструктивной,расстались мы друзьями.…Я понимаю, Карузо,
Паваротти, Тито Гобби и иже с ними тоже на отсутствие аплодисментов не
жаловались- но сигарет и галет им не бросали, а мне набили ими карманы,
и тётя Нина назавтра принесла с базара какую-то еду, и мы в тот день
были не очень голодны…
…Это был наш последний день пребывания в Париже, последний из четырёх,
завтра утром мы должны на экспрессе «Евростар», под Ламаншем, поехать к
Яночке в Оксфорд. Позади 3 дня, набитых до отказа кусочками Парижа, его
улицами, бульварами, площадями, соборами, мостами, дворцами,
набережными, музеями, арками, башнями, Дефансом и улицей Тавор,
Елисейскими полями, Лувром и этим старым, оказавшимся ненужным Парижу
Орлеанским вокзалом, превращенным парижанами в потрясающий музей д,Орсе,
музей импрессионизма… Я не знаю, сколько стОит приличная месса даже в
лучшем соборе мира - я твёрдо знаю, что Париж, этот Праздник, Который
Всегда С Тобой – бесценен! И вот- последний день в Париже, и этот
последний день мы отработали на славу! С утра - прогулка по Сене на
уютном теплоходе! Великолепная погода, а мимо тебя – Её Величество
История ,книги, фильмы, картины, музыка…Боже мой, это же остров Ситэ во
главе с Нотр дам, с его порталами под вереницей царей иудейских ,с его
химерами и башнями , по которым бегал Квазимодо!! И дремлющие на своих
застоявшихся лошадках Карл Великий и Генрих четвёртый , и Сент-Шапель в
бесценных кружевах своих витражей, и Консьержери со своими башнями, и
где-то вдалеке, на вершине Монмартра, сахарная голова базилики Сакре Кер,
и опять Лувр, и опять д,Орсе, и Самаритен ,и посмотрите направо, и
посмотрите налево, и опять посмотрите направо- налево, хорошенько
посмотрите, потому что, покинув этот город – сказку, Вы не должны его
забыть никогда !!
…Дело идёт к вечеру, устали изрядно, пора в гостиницу, но тут Надя
проявляет характер- уехать из Парижа, не повидав Гранд ОперА – да ни за
что на свете! Топаем по мосту и площади Конкорд, не очень задерживаясь,
отдаём дань уважения и восхищения церкви св.Мадлен (она того стОит!),
делаем ручкой Наполеону на Вандомской колонне где-то справа – и
останавливаемся перед чем-то, покрытым лесами, укутанным огромными
зелёными полотнищами, весьма щедро всё это посыпано всяческим мусорм- и
это Гранд-оперА ?! Та самая, которая?! Та самая…Пардон, ремонт-с ! Не
желаете ли в другой оперный театр, на площади Бастилия? Там сегодня
«Богема», отличные голоса… Нет, не желаем!!!Раз вы так-и мы так…Едем на
метро до Трокадеро, усаживаемся в парке, любуемся фонтанами и ждём
сумерек, когда вспыхнет Мадам , Эйфелева башня. Дождались. Вспыхнула.
Впечатляет!! А почему там так много народа? А потому! Ираклий
Андронников в своей «Римской опере» сказал, что возле Колизея он был не
единственным ротозеем, там была целая «рота зеев»! А у подножья Мадам ,
наверное, этих «зеев» был целый полк! Короче говоря, около одиннадцати,
спустившись с самой верхотуры чудо- башни потрясённые увиденным,
ошеломлённые, усталые до чёртиков, бежим к метро, полусонные выходим на
свою Пляс Репюблик, Площадь Республики – и в ужасе замираем: площадь
пуста, ни одного человека, ни одного !! Спокойно горят фонари, добрый
десяток улиц, улочек разбегаются в разные стороны, но в начале которой
из них наша гостиничка о двух звёздах?! Забегаю в одну, другую, третью
–не то!!! И тут меня осенило: вспоминаю, что сегодня утром, когда
любовался солидным памятником в центре площади, обратил внимание на
пышные формы «заднего бюста» дородной бронзовой Дамы, стоящей на
постаменте и олицетворяющей Республику! И эта самая задница смотрела
точнёхонько в нашу улочку!! Мгновенно сориентировался на местности, взял
азимут- и через 2-3минуты мы переводили дух в своей уютной комнатке! А
если бы утром я не залюбовался Объектом? А если бы сэкономил скульптор
пол-пуда бронзы, а? Страшно подумать…
…Первые несколько лет моей жизни в моём милом Глазове я с мамой прожил в
небольшой, уютной квартирке, с очень приятными соседями по этажу. Против
нас жили Саша и Поля с чудесным малышом Вовкой, очень любившим у нас
гостевать. Утром я уходил на работу, и Вовка скрашивал мамино
одиночество, разделял с ней трапезу, частенько засыпАл на моём диване
под стрекот маминой швейной машинки…Все трое были очень довольны
ситуацией : мама, которой с Вовкой было не так скучно, Поля, у которой
были в значительной мере развязаны руки и , конечно же, сам Вовка,
который обожал смотреть, как мама крутит ручку швейной машины…Мама была
отличной портнихой, модисткой, от заказчиц не было отбоя, и её лепта
была совсем нелишней добавкой к моей не очень богатой зарплате. Вовка
проявлял живой интерес к маминой работе, а уж когда мама разрешала ему
раз – другой покрутить ручку этой машинки…
…Как-то мама шила одной из заказчиц бюстгальтер довольно внушительных
размеров, и Вовка, сидя напротив, восхищенно смотрел, как из лоскутков
возникает что-то очень знакомое…Так это же !
…-.Симониня!! Ти паласутики сьёс?! Перевести? Семёновна, ты парашютики
шьёшь?
Мама с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться :
-Да, Вовочка, парашютики…
Вовка был в восторге, улыбка на всю мордашку, глазёнки горят- шутка ли?
Одни парашютики чего стОят,но главное- он ведь сам, сам догадался!
Однако, улыбка постепенно гасла: ну, ладно, тесёмочки – это понятно, за
них держаться можно, но почему Семёновна сшила вместе два парашютика?
Две реснички, два крылышка озабочено захлопали, глазёнки уставились на
шьющую Семёновну - и снова улыбка на мордашке,(догадался!) и полу-вопрос
- полу-утверждение:
-Симониня! Это паласутики для два дяди, да?
Я уж не помню, что ответила мама о двух дядях - я бы в этой ситуации,
наверняка, не отказал бы себе в удовольствии подумать об одной тёте…
…Об этих замечательных людях, о Людмиле Фёдоровне и Иване Николаевиче
Аносовых я мельком упомянул в моей повести « Жизнь моя…» - буквально
несколько слов: дескать, дядю и тётю спасли соседи по двору Аносовы, с
тем и будут не забыты, земля им пухом , но об этом отдельный разговор…
Вот и надо его завести, этот разговор, нельзя не упомянуть о ещё одной
паре праведников - больно мал процент таких замечательных людей по
сравнению с безбрежным морем-океаном предателей, карателей, грабителей,
трусов, скряг, просто равнодушных и прочего людского мусора…
В августе 41-го во время боёв в Запорожье, где мы жили до войны, был
убит папа, а мы с мамой убежали в Ворошиловград, ныне Луганск, где жила
тётя Нина с мужем и двумя дочерьми и где нас настигла оккупация. Вечером
накануне расстрела семи тысяч евреев города мы убежали из дома. У
каждого из нас была своя одиссея, каждый уцелел – и об этом я писал в
повести. А сейчас я расскажу, как спаслись тётя Нина и дядя Гриша.
После двух или трёх дней шатания по дорогам вокруг да около
Ворошиловграда (никакой надежды на спасение не было, не сегодня, так
завтра патруль, или проходящий полицай, или случайно заметивший их
мерзавец не преминут поставить точку в этом затянувшемся финале…) они
решили … вернуться в город и попытаться что-то узнать о девочках.
Отклики:
- МошеТифбенкель: Прочитал записки Ильи Когана. Сам факт написания - это уже война, непрекращающаяся война И. Когана в течении всех этих лет, начиная с 1941 года, и его ПОБЕДА! Такие рассказы-воспоминания служат для воспитания, обучения и предотвращения зла. И автор мне нравится тем, что не злобствует - он любит людей и люди помогли ему.
Я не компетентен давать оценки такому серьезному материалу, но многие чувства автора воспринимаю с уважением. В Германии, где я живу, есть всегерманская ассоциация "Феникс из пепла".
В 2015 эта еврейская организация переживших Холокост издала наши воспоминания на русском и немецком, где каждый из 65 авторов рассказал свою историю. Руководит ассоциацией Алексей Хейсвер, д-р Истории бывший узник
Каунасского Гетто.
Интересно сравнить немецкий канцлагер с русским-советским Гулагом по книге Ю.Марголина "Путешествие в страну ЗЕ КА". Читать можно в интернете на иврите, русском, английском, сравнивая судьбы евреев.
Будьте здоровы. Всех благ.
- Малка: Спасибо за рассказы. Всё прочла. Судя по рассказам, Илья Коган незаурядный, разносторонний человек с интересной судьбой. Подкупает стиль его рассказов в форме беседы с читателем. В некоторых местах рассказ просто захватывает, трудно оторваться. Дай Бог ему здоровья и успехов!
Малка
- Александр Ярошевский. Кармиэль: Автор – человек моего поколения. Всё, что прочитано возвращает меня в
далёкое детство в Казахстане. Голод– главное из общего несчастья. Мы, все, кто имел удовольствие прочитать его рассказы, должны быть ему благодарны.
Такие произведения ценны именно тем. что написаны тем, кто лично пережил описанные события. Хорошо бы прочесть эти рассказы детям.
-
Виктор: Дорогой Илья
Яковлевич, Дорогой Илья!
На одном дыхании прочел "Не написано - не прочитано" и еще раз убедился
- талантливый человек талантлив во всем.
Замечательные рассказы, прекрасно владеете словом, с первых строк Вам
удается завладеть вниманием, а сюжеты... Они не выдуманы.
Илья Яковлевич!
В трудное, ужасное время Вам пришлось жить, сколько испытаний и лишений,
сколько ударов Судьбы перенести и Выжить !
Одна фраза в Вашем рассказе мне ..не понравилась: "Я, наверное,
заканчиваю свое пребывание на этом свете...".
Нет, Вам нужно еще многое вспомнить и рассказать нам.
Пожалуйста, будьте здоровы и продолжайте писать! Люди обязаны знать
Правду.
Огромное Вам Спасибо ! 17.11.12.
|
назад