Вова рос в большой семье среди довольно большого количества родственников. Помню, что Гельфоры, Хельмеры, Фиксманы были родственниками между собой. Тогда ещё были живы его дедушка и бабушка, папа, Лейзер, работал в магазине хозтоваров, мама, Молка, хлопотала по дому. У Вовы был старший брат Миша и старшая сестра Фаня. У меня сложилось впечатление, что Фаня очень любила и опекала Вову. Помню, как-то мы с Вовой, не рассчитав силы на какой-то вечеринке, улеглись спать «на природе», а разбудила нас и привела в чувство именно Фаня.

Мы с Вовой были ровесниками, разница в возрасте в пределах одного месяца, но т.к. я пошёл в школу раньше установленного срока, вместе мы не учились, но постоянно были в одной компании. И если верно такое понятие, как душа компании, то Вова был именно ею, душой компании. Очень не хочется, чтобы рассказ о нём выглядел как комсомольская характеристика достопамятных советских времён, но Вова, в самом деле, всегда был всеобщим любимцем за ровное, доброе, уважительное отношение как к ребятам, так и к девчатам.

Как-то так получилось, что после окончания школы мы на какое-то время потеряли связь друг с другом, а в один из приездов в Джурин мне дали его адрес в воинскую часть, где он служил офицером. Довольно долго мы переписывались, затем, после того, как он вышел в запас в чине майора, мы вновь встретились с Вовой уже в Виннице. Надо сказать, что в этой ситуации ему хорошо помогал его бывший одноклассник из Джурина Николай Куба. При его содействии Вова стал преподавателем в одном из производственно-технических училищ Винницы. Вова, естественно, в то время был женат, они с его супругой Ирой часто бывали у нас дома, дочь Рада уехала в Израиль.

Не могу припомнить, чтобы Вова жаловался на здоровье до того, как однажды сказал, что возникли какие-то проблемы с ногой, но никакой серьёзной опасности нет. Со временем, однако, боли в ноге усиливались. Вова стал больше обращать внимания этой проблеме. Однажды раздался звонок от Вовы и по голосу было понятно, что случилось что-то ужасное. Как гром среди ясного неба - Ира умерла.

Хоронили мы её в Джурине. Джуринское кладбище... Один только его вид наводил на грустные размышления. И не только потому, что здесь находят последний приют близкие тебе люди. В глаза бросается жуткая запущенность, густые заросли, полуразвалившийся каменный забор вокруг, перекошенные ворота, неухоженные могилы. Однажды я собрал горстку бывших джуринян, живших в Виннице, и стали вместе обсуждать, что мы можем сделать для того, чтобы привести кладбище в более пристойное состояние. Через некоторое время собрались вновь, принесли деньги, однако быстро поняли, что с этими грошами многого не сделаешь. Тогда меня осенило привлечь наших земляков из Израиля. В то время я поддерживал постоянную связь с нашей очень хорошей приятельницей, Кларой Крейчман. Кстати, поддерживаю эту связь до сих пор, к этой персоне ещё вернусь в своём повествовании. Клара , как я и ожидал, живо откликнулась на мою просьбу, в короткие сроки собрала приличную сумму и переслала мне. Я же передал все деньги Вите Кутафьеву, надо отдать ему должное и сердечно поблагодарить за активное подключение к этой проблеме. На мой взгляд, была проделана огромная работа, кладбище преобразилось, кстати, было очищено и старое кладбище. Замечу без ложной скромности, что очень рад и горжусь тем, что был причастен к этой акции.