Глава 9. Последняя… Я отдаю долг.

Вот поставил я последнее многоточие в своём немудрящем писании и ещё раз задумался: зачем же, всё-таки, написал я это? Ведь отлично понимаю, что не писатель я, так, графоман чистых кровей; что Нобелевскую премию, пожалуй, не получу, да и государственную тоже; нигде это напечатано не будет, сделаю на ксероксе несколько копий, подарю близким и друзьям - на том и кончится моя окололитературная деятельность. Зачем же писал? А вот зачем:

Много-много лет чувствую нечто вроде вины перед людьми, которых не отблагодарил, не поцеловал руку, не встал перед ними на колени. Я не помню, а зачастую и не знаю их имён. Так пусть Господь Бог, который знает всё, пусть он им скажет, что я их помню. . . Я отдаю долг. Может быть, кто-нибудь прочтёт мои писания и помянет добрым словом этих людей, и это будет для меня радость. Может быть, кто-нибудь станет чуть добрее, и это тоже будет для меня радость.

Я набираюсь нахальства и, как всамделишный писатель, посвящаю эти строки светлой памяти Мамы и Папы моих, светлой памяти шести миллионов собратьев моих, светлой памяти всех Праведников Мира - и тех, кому посвящены деревья в музее «Яд Ва-Шем», и тех, кто этого не удостоился. . .

Dixi et animam meam levavi - Я сказал и облегчил свою душу (лат. )

***

…Расписался я, однако, оказывается, не так оно и трудно книжки писать, разве что и о Сталинграде рассказать, пока пишется, а? Начну, помолясь.

 

предыдущая глава

читать дальше