Глава 3. Прометеи мы, не плотники!

Стоп! Куда же это меня занесло?! Ведь на дворе 49-й, мы с Толей только что получили пропуска и - с Богом! Цех N 16, идти так-то и так-то, придёте - узнаете. Пришли, узнали - ТЭЦ! Вы (Толе) - мастером в котельный цех, Вы (мне) - мастером в турбинный цех, он же машинный зал. Так мы же благородные, голубых кровей, технологи  станочники, да мы, да мы... Ничего, ребятки, освоитесь, освоите, не святые горшки лепят, надо, на - до. Ну, раз надо. И пошёл я в полюбившуюся мне потом теплоэнергетику, и стал мне мил и люб мой цех, и познал я малость турбины, и с удивлением обнаружил, что это не менее интересно, чем станки, ей-богу! А главное люди, с прекрасными ребятами довелось мне работать с первых дней. Я твёрдо убеждён: коллектив ТЭЦ времён пуска, времён становления был коллективом личностей. Конечно, были и людишки, куда ж без них? Но не о них грущу, не их вспоминаю со светлой печалью. Фёдор Гаврилович Варопаев, "папа" Варопаев, первый начальник турбинного. Как же мудро вёл он нас, юнцов жёлторотых, по жизни, нас учил, у нас учился (с грамотёшкой у него было слабовато, главстаршина с эсминца он, 7 классов неполной средней) Как благородно, с какой-то врождённой интеллигентностью решал он конфликтные ситуации, хотя, если надо, мог быть жёстким и весьма. Никогда не забуду тот зимний вечер, начавшийся накануне утром. Мы 34 часа не уходили из цеха, 34 часа! Ломалось всё, что могло ломаться. То, что не могло, тоже ломалось. Шла первая зима нашей ТЭЦ, наших котлов и турбин, наших бойлеров, деаэраторов, насосов и нас, жёлторотых мальчишек, молодых специалистов, познающих профессию в бою, приобретающих опыт методом проб и ошибок. И мы, чёрт побери, с честью вышли из этой передряги. Были 2-3 небольших аварии, не без того, но цеха ни на минуту не оставались без энергии, дома города ни на минуту не оставались без тепла, а вот чего это нам стоило... Итак, мы отпахали 34 часа, приняли душ, и полусонные забирались в пальто, нас ждал автобус. Мы - это Фёдор Гаврилович, старший мастер Борис Курбатов и я. Закон подлости сработал на славу: "полетел" подшипник конденсатного насоса. Вот тут я и сорвался, вот тут меня и понесло! Фёдор Гаврилович в долгу не остался. Боже мой, как мы орали друг на друга, снова натягивая на себя грязные спецовки! Как мы оснащали наш диалог отнюдь не парламентскими выражениями! К концу замены злосчастного подшипника работали молча, уехали где-то заполночь, остаток ночи я решал: сразу идти в отдел кадров или зайти в цех. Варопаев перехватил меня прямо у входной двери с протянутой рукой: "Здорово, Илья! Слушай, мы вчера много лишнего наговорили, ну, бывает. Давай так: ничего не было, да? И забудем, да?". Милый ты мой Фёдор Гаврилович, светлой памяти Учитель, да разве такое забудешь?! Ну вот, опять меня с лыжни в сторону занесло, по целине топаю, а я ведь только в цех зашёл, только первые руки пожал, первые имена судорожно пытаюсь запомнить, не перепутать. Варопаев Фёдор Гаврилович. Курбатов Борис, старший мастер, парень из Питера, на год старше меня. Андрей Курочкин мастер по эксплуатации, из Калинина, одногодка. Юминов Леонид Петрович, мастер береговой насосной, постарше нас будет, за 30 с гаком. Нет, тут судьба не поскупилась, отличных товарищей по работе подарила мне на долгие-долгие годы. Мы хорошо, крепко дружили, особенно с Андрюшей, вместе на лыжах, на коньках на вечеринках, вместе с первого до последнего дня на заочном отделении энергофака Уральского политеха (свято блюли традицию: готовы ли к экзамену, не готовы, а накануне обязательно в театр, обязательно! Помогало здорово, ни одного экзамена не завалили). А как здорово они оба и Андрей и Борис, знали турбины, теплоэнергетику! Турбины, как львы у Ирины Бугримовой, вставали на задние лапы перед ними! Вы знаете, что это такое - подшипник Кингсбюри? А какое давление должно быть в деаэраторе? Как и с какой точностью отцентровать питательный насос? И вообще, что оно такое - этот самый насос? Не знаете? Вот и я по-первости не имел обо всём этом ни малейшего понятия, и если со временем я стал приличным турбинистом, то в этом огромная заслуга и Фёдора Гавриловича, и Бориса, и Андрея, светлая им память. Они уходили один за другим, каждый, как в симфонии Гайдна, задувал свою свечу, и в мире становилось чуточку темнее. С первого дня работа поглотила целиком, когда плыл, барахтаясь, когда ко дну шёл, пуская пузыри, но в общем-то понемногу освоился и вдруг с удивлением обнаружил - нравится! Нравится, что эта железная махина, как норовистая лошадь, что вышибала раз за разом тебя из седла, вдруг подчинилась твоему умению, твоей смекалке, твоим знаниям и пошла спокойно работать, без вибрации, без перегрева подшипника, без течи масла: вот так-то, братцы, могём! Но это позже, позже, а пока три мальчишки, слесари из ремеслухи, знающие намного меньше меня, небольшая комната, где мы сами установили токарный станок ДиП-200, пригоршня инструмента в железном шкафчике и огромное желание доказать, что приехал сюда не лаптем щи хлебать, что чего-то стою.

Август 49, ТЭЦ лихорадочно готовится к пуску, новые цеха как голодные птенцы с открытыми клювами: энергию, энергию давай! Крошечная заводская ЦЭС с двумя турбинками по 1000 квт каждая (рука не поднимается написать 1мгвт!) и небольшой энергопоезд, притащенный на подмогу, пыхтят, сопят от усердия, но чудо сотворить явно не в состоянии. Официально имя её было "Аллис Чалмерс", 1942-го года рождения, город Милуоки, штат Висконсин. Американка чистых кровей. Звали мы её просто Алиса, она не обижалась, была очень покладиста, очень аккуратна, а уж трудолюбива! Наведёт малость марафет, чуть передохнёт - и за дело, на год, а то и на два. А уж собой-то как хороша была! Стройная, элегантная, одно слово - иностранка! Так и блюла себя до конца, ушла достойно, на боевом посту, так сказать, загремела, заскребла сломанными лопатками и остановилась. Навсегда. Прощай, Алиса, не поминай лихом! С остальными турбинами отношения были деловыми, без сентиментов, без имён. Третья - и точка. Пятая - и баста. А эта - Алиса, Лапонька. Очень я её любил, и мне казалось, что она отвечает мне взаимностью. А когда уходил из цеха, украдкой всех их поцеловал! И опять память подхватила, понесла меня чёрт те куда, а ведь мы только Алису запустили, только-только начали отсчёт времени бытия нашей ТЭЦ. И пошли-полетели месяцы, годы, десятилетия, да так быстро, так лихо полетели. Об этом, наверное, надо сказать несколько слов.

Завод строили зэки. На огромной территории завода была отдельная зона - ТЭЦстрой. И каждое утро, в течение нескольких лет на строящуюся ТЭЦ приводили две колонны зэков: колонну мужчин и колонну женщин, а вечером уводили. Я по малолетству, по наивности даже не подозревал, на какой бочке с порохом работал эти годы. ТЭЦ всё это время строилась, расширялась, монтировались новые турбины, котлы, работы было невпроворот, и мы отлично сотрудничали с этими зэками! Я интуитивно понял, что залог успешной безопасной работы в этой специфичной среде со своими неписаными законами - стопроцентное сотрудничество, открытый, без ограничений, кредит, кредит во всём: в доверии, в помощи, если хотите, в уважении, даже в рублёвке или трёшке, и я не упомню случая, когда бы эта трёшка не возвращалась! Боря Мельников, отличнейший парень, мастер-монтажник из "Центрэнергомонтажа", Интеллектуал - Золотые Руки (И такие бывают! Редко, но бывают) бежал, торопился куда-то и не заметил идущего впереди рабочего с трубой на плече, длиннющей тонкостенной трубой диаметром наверное, миллиметров сорок. Вернее, рабочего-то Борька видел, а вот торец трубы перед носом не заметил - и так бывает. . . Удар был приличный, и Борьке хорошенько подрезало обе губы (как стаканом: кружок раскатанного теста для пельменей). Чудок бы посильней - и стал бы наш Борька "человеком, который смеётся", помните Гуинплена у Виктора Гюго? И зубы борькины загуляли, как те доски на глазовских тротуарах. Одним из первых подбежал работавший рядом зэк врач (врачом-то он был там, на воле, а здесь он швеллера таскал). Сработал он всё чисто, спас Борьке губы и зубы. На термометре за окном -24 градуса, на часах семь вечера! И вышел из строя бойлер - потёк, каналья! Решено, ремонтировать утром, а пока слить воду. Переодеваться было некогда, и так получилось, что все эти кубометры коричневой жижи, что и на воду-то не была похожа, обрушились на меня: я, как Александр Матросов на амбразуру, бросился закрывать работающие моторы конденсатных насосов. Когда все отсмеялись, а я кое-как промыл глаза, пошли домой (автобуса не было). Вся моя одежонка была пропитана этой тёплой жижей, и минуты через три-четыре она стала противно похрустывать, превращаясь в ледяную кольчугу. Я с трудом взобрался к себе на второй этаж (попробуйте подняться по лестнице, если на вас не ватные брюки, а две ледяные трубы!) Ребята, хохоча, извлекли меня из ледяного капкана, и я принялся над тазиком приводить себя в божеский вид, Брюки несколько минут постояли, как две фабричные трубы, затем печально поникли, изрядной лужой напоминая о моём героическом поступке. Разумеется это был отличный повод для умеренного возлияния - пусть бросит в меня камень тот, кто поступил бы иначе. Надо сказать, что пили мы в те холостяцкие годы до неприличия много и неумело, а вот вы, да-да, вы, сумели бы вы устоять перед витринами с такой экзотикой?! Казалось, вся выпивальная промышленность состязалась: кто больше удивит добрых молодцев, ничего, окромя водки, браги и бормотухи доселе не пивших. Боже мой, какой изысканный коктейль хлебали мы пригоршнями в наши первые "глазовские" годы! Чего изволите? Шато-Икем? Доппель-Кюммель? Кюрасао жёлтый? Извините, есть только белый. Ликёрчику не желаете? Есть Шартрез, Какао-Шуа, Бенедиктин, Абрикотин, Арктика, Южный. Можем предложить репарационные вина: Каршен- ликёр, Кайзербирн. Закусывать будете грибочками, огурчиком? И принимали "на грудь" изрядно, и закусывали, что Бог дал, а давал Бог неплохо, зарабатывали прилично.

Где-то в конце зимы пятидесятого приехала мама, и мне дали комнату, настоящую комнату в настоящей квартире. Ребята очень любили после работы "забежать на огонёк", им нравилось мамино гостеприимство, мамино хлебосольство. Разумеется, у нас всегда "с собой было", засиживались допоздна, ах, до чего хорошие посиделки были!

Нет, не говорите, такая командировка - дар Божий, подарок судьбы, именины сердца! В начале зимы пятьдесят первого меня послали в Москву на полугодовые курсы мастеров ремонтников практиков при Мосэнерго. Строго-настрого наказано: ни слова о средне- техническом, ни-ни! Но ведь алгебра-геометрия за шестой-седьмой, русский язык, подлежащее-сказуемое, да и по ремонту турбин - ничего нового!? Категоричный ответ снял камень с души, отмёл все сомнения: Цыц! Послали учиться - учись! Ну, коли так, есть учиться! Пол-года непрерывного кайфа, бесконечная череда театральных кресел, ресторанных стульев, холодных скамеек на великолепном катке ЦПКиО им. Горького... Чуть-чуть до двух свадеб дело не дошло, Бог уберёг!

 

предыдущая глава

читать дальше